В гражданскую войну Н. Акашев — командующий Военно–воздушными силами Красной Армии. Его послужной список весьма впечатляет: взятие Казани, борьба с конницей Мамонтова, на Урале — участие в уфимской операции и деблокаде Уральска (и то, и другое — летом 1919 года). На Урале, кстати, был и еще один чрезвычайно популярный военачальник–анархист. Это… Чапаев. Да–да, он в 1917 году состоял в саратовской организации анархо–коммунистов! Вспомните теперь все то, что я писал о Чапаевской дивизии в предыдущих главах и что Д. Фурманов тоже был анархистом. А теперь сделайте выводы, несомненно, прославленная дивизия в некотором смысле была «уральским аналогом» махновской армии.
Кроме того, вполне хватало и командиров, не состоявших в упомянутых партиях, но явно к ним тяготеющих. Таковы партизанские командиры А. Кравченко в Минусинской котловине, П. Щетинкин в так называемой Свободно–Баджейской республике (около Байкала). Оба явно проанархически настроены. Напомню, что и Иркутский Политцентр, расстрелявший Колчака, состоял из людей, примыкавших к вышеупомянутым партиям.
А на Украине, в довершение всего, были так называемые боротьбисты (коммунисты–националисты). Они группировались вокруг газеты «Боротьба» — отсюда и название. Так вот, к боротьбистам явно примыкали известные комбриги Т. Черняк и В. Боженко, а также прославленный начдив Щорс.
Тут мы подходим к самому гвоздю проблемы. Большевики, пользуясь услугами своих левых союзников, отнюдь не собирались делить с ними власть. Характерно, что большевистская пропаганда с самого начала усиленно создавала отрицательный имидж всем вышеупомянутым партиям. О боротьбистах, к примеру, Ленин в «Письме рабочим и крестьянам по поводу победы над Деникиным» отзывается, что называется, сквозь зубы — хочет обрушиться, а еще нельзя. Позднее же, в сталинские и послесталинские годы, их уже откровенно бесчестили — всех интересующихся отсылаю к небезызвестному «Краткому курсу истории КПСС». О левых эсерах и анархистах и говорить нечего — обвинения в их адрес уже стали общим местом массового восприятия. Но, пожалуй, самое странное — жесткое отношение большевиков к максималистам (кстати, самой левой партии всего левого блока).
Помните, в фадеевском «Разгроме» Мечик приходит в партизанский отряд Шалдыбы по путевке обкома партии максималистов. И… партизаны встречают его мордобоем — как эсера. Затем, когда он попадает в отряд Левинсона, там, по сути, повторяется то же самое: только не бьют, а просто проявляют «странные отношения». И Мечику приходится просто из чувства самосохранения стараться как‑то «смазать значение пославшей его организации». Хороши братья по классовым битвам! «Зато это были не книжные, а живые люди» — так Фадеев оправдывает издевательства над Мечиком: весьма своеобразная аргументация, если не сказать более.