Но ей всё равно.
— Алёша, — кричит она, стараясь перекричать шум дождя, — мне есть?
Она высовывается из окна. Дождь хлещет за воротник платья, захлёстывает в комнату…
Алёша видит её, слегка похлопывает по толстой кожаной сумке и мотает головой. Но не понять, есть или нет! Он что-то кричит. Но дождь так громко стучит, что Алёшины слова совершенно невозможно разобрать.
— Наташа, — шипит Нюрочка, — зачем ты напускаешь дождик? Закрой окно! Вот скажу Софье Николаевне…
— Ябеда-лебеда, выросла у пруда! — ликующим голосом кричит Наташа и опрометью выскакивает из спальни.
Раскрытые створки хлопают от дождя и ветра. И Нюрочка, ворча и отфыркиваясь, закрывает окно.
А Наташин голос разносится по всему дому:
— Алёша! Алёша! Алёша идёт!..
Но кто-то ещё раньше увидел Алёшу. Топот детских ног уже раздаётся по всему коридору.
Но разве Наташу опередишь?
Она уже распахнула входную дверь.
Она уже на крыльце.
— Наташа, Наташа, не смей выбегать на дождь! — кричит Софья Николаевна. — Простудишься!
Куда там!
Один скачок — и Наташа с крыльца прыгает в большую лужу… Фонтаном взлетают брызги и обдают её всю, с ног до головы.
Не всё ли равно?
Алёша уже рядом.
— Алёша, — кричит Наташа, цепляясь руками за Алёшину почтарскую сумку, — ты только скажи, а мне?
Алёша кивает головой на сумку и лукаво говорит:
— Тут? Ничего нет…
— Нет?! — На глазах у Наташи готовы выступить слёзы. — Нет…
Но Алёша, продолжая лукаво посматривать на Наташу, отворачивает мокрыми пальцами край своего парусинового пиджачка. Голубой уголок конверта выглядывает из внутреннего кармана.
— Моё?! — На щеках у Наташи вспыхивает румянец. — Положил отдельно… Какой ты, Алёша!.. — У неё благодарно блестят глаза.
А дождь льёт, как нарочно, с необыкновенной силой… По лицам Наташи и Алёши скатываются быстрые дождевые струйки.
— Ах, Алёша, Алёша, значит ты тоже очень рад, когда мне от мамы письмо?..
— Ты такая нетерпеливая, — говорит Алёша и прибавляет: — Разве ты дождёшься, пока я тебе достану письмо из сумки?
— Дай скорей!
Они входят в дом, вот уж действительно промокшие до костей!
— Наташа, — очень строго встречает её Софья Николаевна, — что ж это такое?
Сейчас нужно бы пожурить девочку, сказать насчёт дисциплины и всего прочего, но Наташа смотрит на неё такими счастливыми глазами!..
— Софья Николаевна, — говорит она умоляющим голосом, — завтра ругайте хоть целый день, а сегодня, пожалуйста, не надо: мне письмо от мамы…
Да, разве можно кого-нибудь ругать, когда приходит Алёша с письмами? Для одних это минуты радости и счастья, для других — горькое разочарование… Но и с теми и с другими нужно быть как можно нежнее и мягче…