— Я прошу вас, — тихо и ласково произнес маг, — я вас умоляю успокоиться, я не хотел вас оскорбить ни в коей мере, я хотел только помочь и…
На последнем слове у меня перехватило дыхание… Помочь?! Предложить помощь шайгену! Да, он достаточно оскорблял меня сегодня, но… это уже переходит все границы. Нет, я не буду ломать ему ноги, я сломаю его всего, начну с пальцев, а завершу позвоночником, чтобы этот ург орочий лежал и подыхал медленно, мучительно и не имея возможности слова сказать! Да я…
— Я снова оскорбил вас? Простите… Я даже не знаю что сказать, чтобы искупить свою вину, — как-то печально произнес эльф и я… странно, я успокоилась.
Успокоилась. Я успокоилась… когда со мной случалось такое, чтобы я успокаивалась? Правильно — никогда. Что из этого следует?
— Я применил немного магии, — виновато прошептал светлый, продолжая обнимать, — вы сейчас не сможете шевелиться, простите.
Все! Я не нервничаю, я спокойна. И я совершенно спокойно сломаю тебе…
— И не могу молчать, о твоей красоте, парея… — прошептал эльфийский маг и прикоснулся губами к моей шее…
— Ты что делаешь? — от удивления я забыла даже снять его заклинание подчинения. — Ты вампир? Нет… не может быть, ты же живой. Тогда…
— Эээм, — протянул эльф прервав странное занятие, после которого шея была мокрой, — я вновь оскорбил тебя, прекрасное видение ночи?
И меня опять уложили на лавку, эльф склонился, от чего его косички смешно свесились. Вот урод! А затем маг поправил мои волосы… Волосы? Волосы!!! Откуда они? Проклятие Хаоса!
— Ты что сделал со мной? — вопрос я задала очень тихо, с трудом контролируя ярость, но даже мои наставники услышав подобный тон стремительно бледнели.
А эльф, еще не ощущающий как я разрушаю его заклинание, удивленно смотрел на меня, затем медленно произнес:
— Я вернул тебе истинный облик…
Мой полный отчаяния стон, затем исполненный осознания крик, а после глухо рычание, с которым спали последние путы чуждого тьме заклинания.
— Лучше бы ты убил! — искренне произнесла я. — Даже пытки раскаленным песком и то лучше! Даже… — и я с тоской посмотрела на мага. — Белобрысый, давай разойдемся по-хорошему — ты вернешь все обратно, а я переломаю тебе только ноги, а? Ну и по морде врежу, а то очень хочется.
И только сейчас я взглянула на мага иначе — другим зрением. Древний! Очень-очень древний, а потому пустой внутри. Поняли ли он кто я? Нет, иначе бы убил. И все же сколько ему? Тысяча, полторы? Светлые достигают совершеннолетия к восьмидесяти, а дальше все зависит от них — кто-то не доживает до сотни, кто-то живет больше тысячи лет, последние, как правило, жестокие и циничные последователи Света, держащие за горло всех своих соплеменников. У эльфов еще одна препаршивая особенность — с возрастом они становятся только сильнее. Этот древний, очень, а значит… с рваром справиться мог. Отчего же медлил?