. Это не значит, конечно, что в 4-м корпусе Раевского, которым он командовал с 1815 по 1824 г., не применялись телесные наказания. Шпицрутены были уставным средством дисциплинарного взыскания, и командиру корпуса приходилось лично определять наказания за наиболее тяжелые проступки. Но он был противником использования подобных методов в качестве средства "обучения". Раевский не подавал официальных протестов против палочной системы (такое позволял себе только Барклай де Толли), но в частных разговорах он убеждал офицеров повышать собственную подготовку, воздействовать личным примером, учиться находить общий язык с солдатами.
Раевский пытался преодолеть разрыв между командирами и подчиненными. По его инициативе была создана первая в русской армии ланкастерская школа взаимного обучения. Часто он становился крестным отцом солдат и унтер- офицеров, принимавших православную веру, а также офицерских детей. Генерал следил за распорядком армейской жизни, не допускал притеснения мирных жителей со стороны своих подчиненных, откликался на народные жалобы, которые часто люди направляли ему, видя в нем заступника[63].
По долгу службы Раевскому приходилось исполнять различные обязанности. Иногда он участвовал и в организации сбора разведывательных данных. 6 августа 1817 г. он писал командующему 1-й армией Ф. В. Остен-Сакену: "Вашему высокопревосходительству угодно было иметь некоторые сведения об австрийском гонце. В удовлетворение ваше посылаю известного мне человека. Из приложенной при сем записки изволите увидеть, каким образом он ездил в Лемберг, так и то, что он видел и слышал; сие письмо никому не известно и никаких по себе следов оставить не может. Если вы изволите считать полученные вести уважительными и вздумаете употребить сего человека еще, то честь имею известить, что сие первое стоило мне 500 рублей, которые на казенный счет не ставлю, а упоминаю только о ней для сведений"[64].
После 1821 г. благоволение Александра I к Раевскому пошло на убыль, хотя внешне он продолжал выказывать знаки расположения. Дело в том, что царю поступили доносы о существовании тайного общества, причем Раевский и Ермолов назывались в качестве "секретных миссионеров", распространяющих влияние революционной партии "во всех слоях общества". Если в отношении вечно фрондирующего Ермолова это имело определенный смысл, то в случае с Раевским доносчики попали впросак. Тем не менее недоверие со стороны императора росло. Охлаждение царя Раевский особенно почувствовал во время высочайшего смотра 4-го корпуса в 1824 году. Чтобы как-то выяснить причины подобного нерасположения, он отправляет письмо командиру гвардейского корпуса, своему бывшему подчиненному и боевому соратнику И. В. Васильчикову. Не дождавшись разъяснений, генерал подал прошение об отставке