Это была обычная вода, запас на случай осады или для других нужд; резервуары, вероятно, выполняли роль водонапорных башен и особого интереса не представляли. Разведчики собирались уже спуститься, как вдруг Ключников тронул Бирса и молча показал глазами на воду: снизу, из глубины, на поверхность поднимались пузыри.
Хартман наклонился над горловиной, потом сунул голову в воду и застыл, всматриваясь пристально в непроницаемую темноту.
— Нужен акваланг, — сказал Ключников, а Хартман понял без перевода и отрицательно покачал головой.
— Я так нырну, — предложил он, Бирс перевел ответ.
— Он что, спятил? — пожал плечами Ключников. — Не хватает, чтобы его утопили.
— Он нырнет, — подтвердил Бирс.
Хартман принялся торопливо раздеваться и вскоре был готов. Бирс отдал ему свой ремень, к которому прикрепил нож, Хартман надел ремень, взял фонарь, несколько раз энергично продышался, сделал напоследок глубокий вдох и мягко, бесшумно погрузился в воду. Бирс и Ключников видели, как он быстро уходит вниз, похожий на большую белую рыбу, тело его потеряло четкие очертания, превратилось в размытое светлое пятно, которое таяло с каждой секундой, пока не исчезло совсем. Вода в горловине успокоилась, плеск угас, темная поверхность застыла гладко, словно ничего не произошло.
Время тянулось мучительно долго. Они ничем не могли помочь Хартману, только и оставалось, что набраться терпения. Но как раз терпения оказалось у них ни на грош, ждать было невмоготу.
Они изнывали от неведенья, и много бы дали, чтобы узнать, что происходит под водой. Прошло уже довольно много времени, запас воздуха у Хартмана, вероятно, был на исходе, но ни намека не было на появление американца, ни малейшего признака. И по мере того, как шло время, росла тревога.
— Я говорил, нужен акваланг, — сказал Ключников, слова его прозвучали упреком.
Они уже тревожились не на шутку. Бирс не выдержал, зажег фонарь и сунул его в воду, стараясь что-нибудь разглядеть.
Их разбирало отчаяние, непонятно было, что следует предпринять. В глубине души еще теплилась надежда, но слабела, слабела, угасала с каждой секундой.
Вскоре стало понятно, что Хартман погиб: то ли утонул, то ли его утопили; ни один человек не мог так долго оставаться под водой. И теперь следовало организовать поиски.
Когда прошли все разумные сроки, они все еще не двигались. Тянули, как бы сознавая, что если они уйдут, то все, конец, его уже не спасти.
Они уже совсем поверили, что он погиб, и собрались позвать на помощь, как вдруг из воды вынырнули две головы — так неожиданно и так стремительно, что можно было решить, будто снизу их выстрелили на поверхность. Отфыркиваясь и отдуваясь, Хартман поддерживал на плаву молодого альбиноса, которого он приволок из глубины.