— Дорогие друзья, братья и сестры, хочу представить вам нашего дорогого гостя Сергея Ключникова! Мы приветствуем его и надеемся, что вскоре он станет полноправным участником нашего движения. — Федосеев выпил, все стали аплодировать, многие потянулись к Сергею с рюмками, хлопали его по спине и плечам, а иные обнимали и целовали троекратно, как водилось в организации.
Федосеев расспрашивал Ключникова, не верил, что можно прожить на стипендию, и огорчался явно, горевал, как близкий друг.
— Поможем, поможем… — обещал он, кивая. — Мы своих в беде не оставим.
Федосеев умолкал, погружаясь в раздумья, и очнувшись, взирал вокруг проясневшими глазами, словно его внезапно осенила сокровенная мысль.
— Суть не в том, что мы плохо работаем. Мы бедны, потому что отдали свою судьбу в чужие руки, — говорил он среди многолюдного гомона, обращаясь с Сергею. — Ты посмотри на себя: молод, умен, красив!..
Сергей засмеялся и, возражая, покачал головой.
— Красив и умен, по глазам вижу, — настоял на своем Федосеев. — А силы в тебе сколько! Так почему такие, как ты прозябают? Впроголодь, да в обносках? Родители, бедные, жилы из себя тянут, чтобы детей прокормить, из кулька в рогожку перебиваются, — голос креп на глазах, набирал силу и вскоре вознесся над столом, покрыл сбивчивый гомон многолюдия.
Вокруг все умолкли, обернули лица, и теперь лишь один голос владел общим вниманием.
— Пора, пора, братья и сестры, пора нам брать судьбу в свои руки. Пора!
— Пора! — соглашаясь, кивали слушатели.
— Хватит нам от кого-то зависеть, хватит! Хватит нам уповать на чужие подачки, хватит!
— Хватит! — подтверждали сидящие за столом.
Надо отдать ему должное, Федосеев завораживал слушателей. Голос то падал до шепота, то разгорался, как костер на ветру, голос кружил голову и убеждал помимо воли, развеивал по ветру робость и внушал силу. Было в нем что-то от древних пророков, от неистовых проповедников раскола, которые голосом умели вести людей за собой.
Федосеев несомненно выделялся среди соратников, его слушали, ему верили. Вероятно, он мог повести толпу на подвиг или в огонь, но не всякий умел понять, что сам он гореть со всеми не станет, и, обрекая других, себе уготовил другую участь.
Он был поводырем, слушатели сладостно забывали себя, становились послушными его голосу, испытывали наслаждение от его силы и власти над ними и были счастливы, что живут и действуют сообща — один общий ум, одна общая воля.
— Только сила внушает уважение, только сила! — прикрыв глаза и раскачиваясь, токовал Федосеев, и все слушатели повторяли за ним общим хором.