Я положил катер в дрейф; Уиллоу сидел напротив меня в плетеном кресле. Гарри прислонился к опоре навеса. Плывшие над бухтой кучевые облака казались бронзовыми в последних лучах заходящего солнца. Западный бриз несколько сдувал жару, и на воде можно было чувствовать себя более-менее сносно.
– Я ночевал там, держал свою одежду в его шкафу, хранил свою еду в его холодильнике. Однажды утром я сидел за столом в сарае, переоборудованном под студию, где он работал. Мне захотелось по нужде, и поскольку до дома было не меньше сотни метров, я направился в уборную на улице. Меня вдруг осенило, что, если бы такой извращенец захотел что-то спрятать, он счел бы хорошим местом кучу дерьма. Я сходил за фонариком и при осмотре старого сортира на два очка обнаружил жилку высокопрочной монолески, уходящую под настил.
– Ну и как, удалась рыбалка? – спросил я.
– Я выудил оттуда водонепроницаемый чемоданчик. Внутри находились свернутые в рулоны небольшие холсты с его картинами, а также незаконченные работы.
– Что на них было изображено? – Я вдруг осознал, что спросил об этом шепотом.
– Великолепно выполненный череп, грудная клетка с остатками гниющего мяса на ребрах. Были там и несколько страниц его философских размышлений – мрачных, гнетущих, видимо, сделанных под впечатлением непосредственного контакта с некоторыми жертвами. И еще стихи, посвященные великолепию финального момента.
В общем, уродство, облаченное в вычурные слова.
– Господи Иисусе, – прошептал Гарри.
– Иисуса рядом с Марсденом Гекскампом никогда не было. Он – исчадие ада.
– Что вы сделали со всем этим? – спросил Гарри. – Вы кому-нибудь показали содержимое чемоданчика?
Он покачал головой.
– Я отвез его в полицию Мобила, и через два дня он исчез. Бесследно улетучился. К счастью, для суда эти улики уже не требовались; кровавый шлейф его преступлений и без того был подтвержден убедительными доказательствами. А вскоре после этого Гекскамп был убит. Но тут же страну захлестнули новые сенсации. Если вы знакомы с новейшей историей, то вспомните, что…
– Гекскампу приговор вынесли утром. А в тот же день после обеда стреляли в Джорджа Уоллеса.[13]
Уиллоу кивнул.
– Это была волна политических убийств, затмившая все менее значительное. И Марсдена Гекскампа просто смыло из памяти общественности.
– А как же вы?
– Я под прикрытием отправился расследовать убийство профсоюзного лидера. Но все последующие годы это дело, эти предметы не выходили у меня из головы. Кстати, последние слова Гекскампа, детектив Наутилус, были адресованы мне. Он сказал: «Следи за искусством, Джейкоб». А затем этот маленький сукин сын опрокинулся и умер.