Прежде чем большой белый экран ожил, раздались звуки увертюры. Лампы зала медленно погасли, и экран вдруг превратился, словно по волшебству, в сцену берлинского оперного театра.
Рабочее предместье Берлина. Ночь. Фонарь. Глазастый автомобиль выехал из-за угла. Сирена угрожающе воет.
В автомобиле — шуцманы с собачьими мордами противогазов. Толпа рабочих преграждает путь автомобилю. Хор…
Шла опера молодого немецкого композитора «Наш Октябрь». Иллюзия была полная. Зрители захвачены исполнением и оригинальной музыкой.
Вдруг зал всколыхнулся, словно электрический ток прошел по рядам. Удар грома, сопровождаемый протяжным гулом, потряс театр.
— Это уж слишком натурально, — сказал кто-то вполголоса.
Внезапно замолкли звуки, погас экран, вспыхнули будничные лампы. Чей-то голос сказал в наступившей тишине:
— Товарищи! Спектакль прекращается. На промыслах вспыхнул пожар!
Зрители спешно, но в полном порядке покинули зал.
Стволы айлантов четко, как нарисованные тушью, выделялись на ярком багровом фоне. Над вершинами деревьев виднелся пылающий небосклон. Даже здесь было слышно, как клокотала, шипела, гудела огненная стихия. В воздухе сильно пахло горящей нефтью.
Над промыслами стоял огненный столб, поднимающийся к самым облакам, которые стали багровыми. А вокруг огненной вершины багровели густые громады дыма. Это было страшно, как извержение гигантского кратера. Море на огромном пространстве стало багрово-красным.
До огня далеко, но жар уже на этом расстоянии был почти невыносим. А каково-то пожарным! Правда, они работают под зонтиками-душами, непрерывно окачивающими их водой. Но жар так велик, что вода превращается в пар на их прогретых костюмах.
Пущены в ход все стационарные насосы, подающие в резервуары кислотные и щелочные растворы с примесью лакрицы. Пеной тушат!
Но невероятная температура и постоянные взрывы затрудняют работу.
С грохотом проезжают пожарные автомобили. На автомобилях пеногенераторные машины. Новоприбывшие быстро окружили огненный столб кольцом, и машины начали выбрасывать потоки пенной жидкости на высоту двадцати метров.
Огненный столб потускнел.
Новый страшный взрыв — и новое огненное дерево с гулом, ревом, свистом, шипением выросло над промыслами.
Анка едва устояла на ногах, когда горячий воздушный вал обрушился на нее. Толпа отхлынула.
И вдруг, заглушая рев пожара, загремел, как гром, человеческий голос. Заговорил гигантский громкоговоритель с трехтысячекратным усилением. Этот чудовищный голос был слышен больше чем за тридцать километров. Вблизи громкоговорителя нельзя было стоять, он буквально потрясал колебаниями воздух.