Эту тварь он создал в тот день, когда они с Басти, Люциусом, Эйвери и адвокатом Томсоном увлеклись дегустацией вина из малфоевских подвалов. Отличное было винцо, надо сказать! Не то чтобы Гарри–Том прочувствовал весь его букет, который так расхваливал Эйвери но расслабляло вино преотличнейше! Всё же три века выдержки, это вам не сливочное пиво. Люциус, помнится, только тосты поднимал за победу Тёмного Лорда и за себя любимого, то бишь за нового Министра. А вот пил ли он? При всём желании уже не вспомнить. А может, постоянно обновляемое содержимое бокала Гарри–Тома — его изощрённая месть за всё хорошее? Вполне в малфоевском духе.
Да–а, как поначалу вечера Гарри–Тому было хорошо, так по окончании было плохо. Целитель рвал на себе волосы, метался со склянками, клизмами, тазиками, взывая к благоразумию Тёмного Лорда и то и дело наступая на взбудораженную Нагини. А салатово–зелёный Волдеморт мечтал о быстрой смерти…
— Безобр–р-разие! — высказалась чайка.
— Без тебя знаю, — пробурчал Гарри–Том. — Чтоб я еще когда‑нибудь каким вином соблазнился… И как от похмельных чудовищ избавиться? Такой прекрасный мирок был, а теперь? Вот на кой я вас к ментальной структуре пляжа привязал, а? Не стереть, не забыть…
Из моря всплыло бронированное шипастое чудище, разинуло кошмарную зубастую пасть, огласило окрестности неблагозвучным рёвом и снова затонуло. Гарри–Том расстроенно присел на камень. Булыжник под ним шевельнулся, выпустил белесое щупальце, подгрёб к себе пару мелких камешков и аппетитно захрустел. Тёмного Лорда подбрасывало от жевательных движений, но с камня он упрямо не слезал. Утешало то, что никто пока не покушался на его жизнь.
Вдруг пейзаж дрогнул, и на солнечный пляж ступил Гарри Поттер.
— Ты ведь знаешь о пророчестве, да? — гневно сжимая кулаки, крикнул он, едва завидев Волдеморта на призрачном берегу.
— И тебе привет, — буркнул тот, всё же сползая на песок. День выдался на редкость хлопотный, и Гарри–Тому хотелось просто помолчать безо всяких разборок. Ну, может, немного пофилософствовать. — Это ты про «тот, кто может победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…», да? — вяло уточнил он. — Знаю, конечно. Так оно исполнено ещё четырнадцать лет назад. Ты ж тогда Волдеморта его собственной Авадой, отражённой от твоего гранитного лба, прибил. А остальное — очередные домыслы.
— Как это? — неуверенно спросил Поттер, разом растеряв весь гонор.
— Ну, вот сам посуди, — Гарри–Том поудобнее разлёгся на песке, закинув руки за голову. — У пророков, что эти самые пророчества изрекают, есть одна общая черта: они могут предсказать будущее только непосредственно заинтересованному в деле человеку. Вот тебе Сибилла предсказала, что Петтигрю сбежит и поможет возродиться Волдеморту, так? А Дамблдору, который ломал голову, как остановить войну, Трелони выдала про конец седьмого месяца и прочее. Так вот, братишка, срок исполнения её пророчеств не более полутора–двух лет — она слабая предсказательница, и пророчество про Петтигрю это подтверждает. Кстати, не знаю, дождёмся ли мы от неё каких‑либо новых откровений… В последнее время она усиленно налегает на херес, а спиртное ясному видению будущего не способствует.