С трудом Петров добрался до командного пункта Стального отряда. Тут инженер, к своему удивлению, застал Лебедеву. Здесь же кроме Блохина находились Вася Алексеев, Орехов и Беманс.
Было очевидно, что комиссар проводит нечто вроде военного совещания. Лебедева по карте рассказывала о положении на фронте.
— Самое слабое место нашей обороны — левый фланг, — указала она. — Немцам удалось захватить остров Кренгольм, но на правый берег Нарвы они перебраться не смогли. Сейчас враг пытается захватить железнодорожный и деревянный мосты, чтобы отрезать нам путь к отступлению. В этот район под командованием самого товарища Дыбенко направлены пять морских рот с пулеметами и морскими пушками. Они, конечно, отгонят немца. Но дальнейшая оборона Нарвы при наличии тех сил, которыми мы располагаем, невозможна. С темнотой все отряды и подразделения отойдут за Нарву. Отходить надо под прикрытием арьергардов, которые до полуночи остаются на месте. Когда все части перейдут через Нарву, мосты будут взорваны… — Лебедева повернулась к Петрову: — Вы, говорят, сейчас были на вокзале? Что там происходит? Где Парский?
Инженер подробно рассказал о том, что видел в эшелоне.
— Моя ошибка, что я не осталась там, когда Дыбенко уехал, — покачала головой Лебедева. — Впрочем, если эшелон остановится сразу за мостом, то все в порядке. Там его быстро найдут!
Хотя Лебедева и казалась спокойной, но в душе была сильно озабочена не только местонахождением вагона Парского, но еще более судьбой уехавшего с утра в морской отряд Дыбенко. Она знала его огненный темперамент и безрассудную подчас храбрость, хорошо помнила, как во время боев с войсками Краснова под Царским Селом Дыбенко один вышел навстречу казакам и сумел уговорить их сложить оружие и прекратить борьбу против Советской власти. Был момент, когда, пользуясь тем, что при нем не было оружия, один из офицеров выстрелил в него, но промахнулся. Дыбенко спокойно посмотрел на стрелявшего и насмешливо проговорил:
— Стыдно вашему благородию так плохо стрелять! Промахнуться в человека с десяти шагов — значит совсем не уметь обращаться с оружием! Чему же вы можете научить ваших подчиненных?
Казаки обезоружили офицера и, не заступись за него тот же Дыбенко, растерзали бы его на месте. Даже казачьи офицеры выразили Дыбенко восхищение его мужеством.
Матросы любили Дыбенко за его чисто морскую лихость и бесстрашие, за веселый нрав и за снисходительность к мелким проступкам подчиненных. Дыбенко часто ограничивался «выговорами», составленными в столь крепких выражениях, что это действовало на самых, казалось, отпетых матросов.