В последовавшей переписке Кандаурова со Смирновым (целых четыре письма) отмечалось, что «Алехин, без сомнения, в связи с недостатком времени, не смог исполнить предложения о предварительной подготовке к встрече с иностранными масонами. Поэтому дать ему какие-либо поручения от русского франкмасонства я вообще затрудняюсь» «На мой взгляд, у брата недостаточная осведомленность в общих франкмасонских вопросах, что вкупе с тем обстоятельством, что он предполагает посетить страны, где братство не собирается в тех же условиях, как здесь (США и французские колонии), лишило меня возможности обратиться в данном случае к его услугам…»
Таким образом, Александр Алехин, отправляясь 10 декабря 1932 года в кругосветное путешествие, не был задействован в какой-либо масонской деятельности, и его ничто не отвлекало от шахмат.
По возвращении в Париж Алехин крайне редко бывал в стенах ложи «Астрея», о чем говорит и письмо Кандаурова Вяземскому (от 2 ноября 1934 года):
Дорогой князь Владимир Владимирович, я видел брата Алехина, который желал бы аккуратно посещать наши собрания, когда он бывает в Париже, — но не получает повесток, по собственной вине, как заявляет, так как не держал братьев Секретарей в курсе перемены своих адресов.
Он просит посылать ему повестки по его постоянному адресу:
Alexandre Alekhine Le Cha'ttau, St. Aubin — le — Cauf, Seine Infevleure.
A 12 июня 1937 гола на собрании ложи был рассмотрен вопрос об исключении двух масонов, в том числе Алехина. Случилось это за четыре месяца до его матча-реванша с Максом Эйве…
Что принесло Алехину общение в ложе «Астрея», что он там обрел и в чем разочаровался? На эти вопросы мог бы от «Мои лучшие партии» (1908–1923) и «Международный шахматный турнир в Нью-Йорке 1924», стали крупным событием в шахматной литературе.
В книге «На пути к высшим шахматным достижениям» несомненный интерес вызывает вторая глава — «Партии вслепую». В ней Алехин рассказал о том, как им осваивался этот способ игры, при котором шахматист объявляет свои ходы, не глядя на доску, по памяти. Довольно обстоятельно поясняет он процесс подготовки и ход самой игры:
«Играющий вслепую не пытается воспроизвести перед своими глазами всю доску… он припоминает только какой-то характерный ход, конфигурацию части доски… зрительная память призывается на помощь только тогда, когда в особо критический момент нужно проверить положение, выяснить возможное заблуждение и т. п…»
Уровень игры вслепую зависит не только от числа соперников, но и от шахматной квалификации. При соблюдении этих условий «…мерилом ценности при равном или большем числе партий должно быть только процентное соотношение выигранных очков. Что касается художественной ценности игры вслепую, то последняя невелика… Я пришел к убеждению, что игра вслепую не только отражается на силе играющего, но в значительной мере искажает способ мышления и стиль игры».