– «Прозябаешь» – не тот глагол. Суетно, народу много – это да. Но зато на участке опыт нарабатывается, зарплата повыше, график более-менее свободный, и нет ночных дежурств. К тому же поликлиника рядом с домом. Ты представляешь, какой это кайф для москвича – пешком ходить на работу?
– Не представляю. – Касторкин жил в Сокольниках, а работал микропедиатром в перинатальном центре на юго-западе.
– И еще двенадцать дней к отпуску…
– Так чего же ты ушел?
– Заездили! – Желания вдаваться в подробности и переживать все заново у меня не было.
Касторкин понял мое настроение и предложил:
– Давай выпьем за тебя! Чтобы у тебя все было хорошо!
Выпили за меня. Закусили острой свининой.
– А хочешь, я спротежирую тебя на работу? – прищурился Касторкин.
– К себе? – Я прикинул, чем бы я мог заняться в перинатальном центре. – В каком качестве?
– Не ко мне, а к моей матушке. В школу.
Мать Касторкина преподавала историю и любила свой предмет настолько, что непременно иллюстрировала примерами из прошлого любое событие – от убежавшего на плите молока до очередного «кризиса» в личной жизни сына.
– Охранником? – Мне показалось, что Касторкин издевается. Водилась за ним такая привычка. – Или преподавателем биологии?
Что еще мог я преподавать в школе? Да и биологию не мог бы, если честно. Но все же не совсем чуждый предмет, не то что математика.
– Врачом. Школьным врачом.
– Спасибо, не надо, – решительно отказался я. – Хрен на хрен менять – только время терять.
– Поликлиника здесь ни при чем. Это частная школа со своей маленькой медслужбой – врач и две медсестры. Подчиняешься директору, к поликлинике не имеешь никакого отношения. Но кабинет лицензированный, стаж будет идти врачебный, зарплата на уровне…
– На уровне – это сколько? – Знаю я эти уровни, чуть выше плинтуса.
Касторкин палочками нарисовал в воздухе цифру. Впечатляющую, надо сказать, цифру. Дай бог каждому.
– Что ж ты сам туда не пойдешь? – поддел я.
– Я уже так вложился в неонатологию, что не могу все бросить. К тому же у меня почти готов диссер, еще год – и я «остепенюсь». Но самое главное – мне хватает матушки и дома. Во как! – Палочки прочертили на воротнике рубашки Касторкина две параллельные линии. Коричневые на голубом. – Если мы будем еще и работать вместе – я повешусь.
– Школьный врач… – Цифра, нарисованная Касторкиным, не позволяла так вот сразу взять и отказаться. Но с другой стороны, в подобной роли я себя никогда не представлял. – А школа большая?