В руке Моги-сан кухонный нож.
У ног Моги-сан труп Коконе.
— Пожалуйста, возражай сколько хочешь. Настаивай, что ты следила за Кадзуки так же долго, как и я. Если ты реально веришь, что твои слова хоть чего-то стоят.
Моги-сан, похоже, в шоке; она опускает глаза.
Я не в состоянии сказать ей что-либо.
— …Хех, хе-хе-хе. Ты следила за Кадзуки Хосино дольше, чем кто-либо в этом мире? Допустим. Наверно, так и есть. Эхе-хе-хе, только что с того? Почему это должно имеет какое-то значение?
Она хихикает, по-прежнему глядя в пол.
— Пфф, мне жаль тебя. В итоге ты все-таки сломалась.
— В итоге?.. Хе-хе… о чем это ты?
Она направила нож на Марию, все еще не поднимая глаз.
— Ты думаешь, я была в своем уме изначально?
Наконец она поднимает голову.
— Дай-ка я расскажу тебе одну занятную вещь, Отонаси-сан! Любой, кого я убиваю, исчезает из этого мира!
Ее лицо бесстрастно, как всегда.
— Поэтому это не имеет значения! Не важно, сколько ты следила за Кадзу-куном, если ты все равно исчезнешь!
Моги-сан сжимает рукоять ножа и бросается на Марию. Я рефлекторно выкрикиваю имя Марии. Но та лишь со скукой в глазах смотрит на Моги-сан, похоже, происходящее ее нисколько не озадачивает. Она с легкостью перехватывает руку, держащую нож, и одним движением выкручивает ее.
— Угг…
Их разница в силе очевидна. Настолько очевидна, что мне неловко, что я выкрикнул имя Марии.
— Прости. Я, знаешь ли, выучила все основные боевые искусства. Прочитать твои неловкие движения не труднее, чем выкрутить руку младенцу.
Кухонный нож вываливается из руки Моги-сан и со стуком падает на пол.
Обезоруженная Моги-сан обалдело смотрит на нож.
— … Не труднее, чем выкрутить руку младенцу?.. — шепчет Моги-сан, не отрывая взгляда от ножа.
— …А-ха-ха-ха.
По идее, ей должно быть больно, но, тем не менее, Моги-сан улыбается.
— Что смешного?
— «Что смешного», она еще спрашивает! Аха… ха-ха, ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!
Она смеется во весь рот. Только ее окровавленное лицо совсем не выглядит смеющимся. Она смеется, но уголки рта не приподняты. Глаза не прищурены слегка, а, наоборот, широко распахнуты.
Глядя на это зрелище, Мария морщит лоб.
— Ну разумеется, смешно! Ведь ты сравнила захват моей руки с выкручиванием руки младенца! Не кто-нибудь, а ты! Ты, Ая Отонаси! Просто шедевр! Уж если это не шедевр, то что тогда?!
— Совершенно не понимаю, что здесь такого забавного.
— Правда? Ну тогда скажи, т ы м о ж е ш ь р е а л ь н о в ы к р у т и т ь р у к у м л а д е н ц у?
Я по-прежнему не понимаю, почему ей смешно.
Но у Марии, похоже, нет слов.
— Ну ладно, ты меня схватила. Просто прекрасно. Поздравляю. И? Какая там у тебя цель была?