Ганс резким движением закрыл глаза.
— Что с вами?
Петерс ответил не сразу.
— Извините, не сдержался. Они тоже всегда зажигали прожектора.
Рита ждала, что он пояснит свою мысль, но Петерс молчал. Тогда она спросила:
— Кто — они?
— Охранники. В концлагере…
— Вы были в концлагере?
Петерс молча кивнул. Она не решалась расспрашивать дальше. Было видно, что ему тяжело вспоминать об этом. Но через некоторое время он сам заговорил.
— У них там было много забав. Зимой они любили выгонять заключенных на аппельплац. Не всех. Несколько человек из барака. Заставляли раздеться догола. Направляли на них с вышек прожектора и поливали водой из брандспойтов… Заключенные, конечно, пытались убежать, уклониться от струй ледяной воды, но эсэсовцы их снова ловили лучами прожекторов и снова поливали… И еще у них была такая «игра». Провинившегося заставляли танцевать в лучах прожекторов. Танцевать и не закрывать глаз, не опускать головы! И в какую бы сторону вы ни поворачивались, вам в глаза бил острый, как бритва, свет.
Все это было правдой. Петерс через все это прошел. Поэтому в его словах звучало неподдельное волнение. У Риты на глазах невольно выступили слезы. Ганс заметил это и как бы спохватился:
— Зачем я рассказываю вам об этом?
— Нет, нет, рассказывайте, простите меня. — Рита уголком платочка смахнула слезинку со щеки.
— Нет, мы не будем больше говорить об этом, — твердо сказал Петерс.
Как хотелось Рите сказать Гансу, что она не только ненавидит фашизм, но и борется с ним! Но разговоры на эту тему с кем бы то ни было ей были строжайше запрещены Альбертом.
Ресторанчик они покинули после полуночи. Ганс проводил ее. На прощание Рита позволила поцеловать себя.
Дома, приняв ванну и очутившись в теплой постели, Рита, переполненная впечатлениями, долго не могла уснуть.
Говорить ли Альберту о своем новом знакомом? Если она скажет, то как бы поставит под сомнение его рассказ о концлагере, о побеге…
Ганс по дороге успел ей рассказать и об этом.
Нет, она не станет пока ничего говорить Альберту. Она поговорит с Леной. Знает ли она бывшего депутата рейхстага от Германской коммунистической партии Франца Зигеля?
Рита спросила в тот вечер Ганса, не собирается ли он продолжать бороться с фашистами.
— Нет, — ответил Ганс. — Я не хотел бы снова попасть к ним в лапы! Вам, наверное, трудно меня понять.
— Нет, почему же? Я понимаю. После того, что вы пережили… Вы уже свое сделали…
На другой день Рита встретилась с Леной.
Лена подтвердила:
— Да, Зигель был депутатом рейхстага от компартии.
— Вы ему верите?
— Конечно. Но работать он с нами не может. Он был слишком заметной фигурой, и здесь за ним, наверное, следят, — как бы предваряя вопрос Риты, сказала Лена.