КОМЕНДАНТСКИЙ «СПЕКТАКЛЬ»
Товарищи по бригаде в тот день заметили: Михаила будто подменили, будто в нем заиграла невесть откуда взявшаяся сила.
— Ты словно уже паришь в небесах, — заметил Соколов.
— Теперь, Володя, порядок. Этот Ганс или Фриц сам показал мне, что нужно делать в кабине. Я готов.
— Значит, дело за бригадой, — понял тот.
Пока в их аэродромную команду по утрам на формировке втискивалось человек пять из «переменного состава». Они ни о чем не догадывались. И тайну перед ними никто не раскрывал.
— Возьмем Лупова, — назвал Девятаев.
Под Сталинградом капитан Михаил Лупов командовал группой разведчиков. Ходили по тылам, то дерзким налетом, то неслышно добывали для своего командования нужные сведения. Но в рукопашной схватке за линией фронта угодили капитану штыком в живот. Лупов, поправившись, бежал из плена к партизанам. Вновь — разведка. Попался в гестаповскую ловушку. В Заксенхаузене ждал очереди в крематорий, да вот по случайности попал сюда, на балтийский остров.
Девятаев намекнул Лупову про самолет. У капитана посветлели глаза.
Но через два дня…
Через два дня на Узедоме произошел «беспорядок».
Во время утренней поверки на аппельплаце не хватило одного русского из барака, в котором жил Девятаев. Пленных распускали, вновь строили, опять пересчитывали.
Одного не хватало…
В бараке охранники переворошили все, казалось, до последней соринки. Немцы рыскали по всему острову, прочесывали леса, ковырялись в выгребных ямах, в развалинах ангаров, обшарили все, что можно было обшарить.
Хозяева понимали, что с острова ему не убежать. Эсэсовская служба верно и наделаю оберегала владения фон Брауна, защиту которого от диверсий и предательства взял на себя сам рейхсфюрер СС.
Нет, с Узедома ему дороги нет. Но ведь он русский!.. А русские!.. А беглец к тому же был в команде, которая заправляла топливом «фау». Если сверхсекреты просочатся с острова, это будет равно катастрофе…
Рассвело, а пленных на работу не выводили.
Они толкались на плацу.
Снова приказали построиться на своих местах — у каждого на поверке оно было определенным.
Прошел слух: сейчас комендант — знали его привычку — будет расстреливать в строю каждого пятого или десятого. Ни пятым, ни десятым никому быть не хотелось. В строю заволновались.
Зычная, свирепая команда:
— Штильгештанген!
Каждый застыл там, где его застало это страшное слово.
Воцарилась тревожная тишина.
На вышках угрожающе задвигались стволы пулеметов.
Вышел толстоносый комендант.
— Кто помогайль убегайть преступник? — спросил, заглядывая в бумажку, на ломаном русском, без переводчика. — Где он взялся? Или ангель крыло небо?