Строй угрюмо, выжидающе молчал.
Услышав про небо, Девятаев почувствовал на спине холодок мурашек.
— У вас был беспорядок. Я сделайт порядок.
Сунул бумажку в карман. Молча, неторопливо расстегнул кобуру. Неторопливо подул на вороненую сталь пистолета, будто смахивая пыль. Неторопливо прицелился. Пятый в строю упал, подогнув под себя руки.
Поскрипывая хромовыми сапогами, комендант отсчитал несколько шагов вдоль строя.
Опять, не спеша, поднял пистолет.
И снова упал человек.
Комендант целился с наслаждением, с наслаждением спускал курок. Ему доставляло удовольствие расстреливать жертву в глаз.
На Девятаева глянуло черное дуло пистолета, глянула коротенькая трубка со смертью внутри. Она глядела, упершись в него, будто целую вечность, и он был бессилен ее отвести.
Сизый огонек…
У соседа надломились ноги.
Всхлипнув, он упал и замер на затоптанном снегу. По снегу покатилась тоненькая струйка алой крови.
Михаила Лупова не стало…
А лагерьфюрер неторопливо отсчитывал шаги дальше, опять вскидывал пистолет.
Наконец, в обойме кончились патроны. Вороненая сталь сунула в кобуру свою страшную морду.
— Теперь есть порядок, — комендант поднял палец, сверкнув золотым перстнем. — Я есть сказать, завтра буду показать спектакль. Веселый комедий. Цирк.
…К вечеру Немченко узнал: бежавшего схватили. Тот укрылся в тихой бухте, где на мелководье лежал поржавевший фюзеляж давно сбитого самолета. Он и стал убежищем смельчаку. Отчаявшись поймать его «наземными средствами», немцы подняли в воздух авиацию. С небольшой высоты один из пилотов заметил, как от заброшенного самолета в бухте разошлись волны, которых быть не должно.
Что же будет завтра?
Комендант обещал «спектакль», и он устроил его.
Тысячу заключенных построили на лагерном дворе. Из репродукторов вырывались праздничные немецкие марши.
На трибуну, украшенную черной свастикой, поднялся в окружении свиты лагерьфюрер в парадной майорской форме. Тут же были гости-эсэсовцы.
— Я устраивайт веселый цирк подъем ваш дух. Я показывайт наш сила.
На тачке из карцера вывезли полуживого человека. Тачку поставили перед трибуной.
— Он хотел сделайт бежать. Отсюда побег нейт. Слюшайт приговор.
Двое эсэсовцев подняли человека с тележки. Покачнувшись, тот упал.
Девятаев узнал его скуластое, продолговатое лицо. Один раз они вместе работали в «цемент-команде» на бетономешалке. В полдень в небе взорвалась труба-ракета и грохнулась у берега. Пленные тросами вытягивали махину из воды. «Где они их берут?» — спросил тогда Михаил. «А там, за лесом, у них завод подземный… Меня прошлый раз посылали заправлять их какой-то чертовщиной», — услышал в ответ.