Вахман помедлил. Оба помощника капо тремя чистыми, вопрошающими глазами смотрели на него.
— После обеда, герр ефрейтор, мастер сам проверит нашу работу, — для убедительности добавил Соколов.
Вахман еще раз посмотрел на Немченко.
Да, после бомбовой воронки он сказал про другое задание. Значит, все верно. Только этот одноглазый проглядел засыпанный капонир. Что ж, если распорядился мастер, приказ надо выполнить. А если на самолет вблизи смотрели эти изможденные русские, так пусть им будет еще страшнее перед могучей немецкой техникой.
И вахман «сдался».
Защитный капонир, куда не вернулся сбитый истребителями или зенитками бомбардировщик, был забит затвердевшим снегом, поверху затянут легкой леденистой корочкой. Бригада с поспешностью набросилась на ненужную работу. Пусть вахман считает, что сюда и впрямь приедет мастер и потому русские старательны.
Но в бригаде думали о другом: как заманить вахмана в капонир?
Пленные уже разметали снег, взялись за метлы.
В капонире было тихо, безветренно.
А вахман стоял на ветру, пританцовывал, чаще курил.
Что же предпринять?
Эта мысль сверлила голову и Девятаеву, и Соколову, и Кривоногову… Теперь только бы вахмана сюда…
Немченко, раскидывая снег, уже побывал на валу и видел, как на «хейнкеле» зачехляют моторы.
Значит, скоро обед и техники уйдут. Да и герр ефрейтор посматривает на часы.
Выход нашли. На днище капонира валялись щепки, расколотые доски, маслянистая бумага. Все это сложили в кучу. Только спичку — запылает веселый огонек.
— Герр ефрейтор, — весело сказал помощник капо Соколов, — пока привезут обед, можно и погреться.
Вахман клюнул на приманку. Его зажигалку Курносый поймал на лету.
Осталось ухватиться за главный — много раз тайком обговоренный — план.
Но делать надо все с большой предосторожностью. Ведь если в полдневный час на аэродроме хлопнет винтовочный выстрел, то…
Над дымным от промасленных дощечек костром пленные грели потные руки, напряженно переговаривались, но не словами — только взглядами.
На ходу крикнув, чтоб все убирались подальше, размашисто подошел немец. Один из пленных, глотнув терпкого дыма, чихнул и не успел протереть заслезившиеся глаза. Вахман дернул его прикладом по плечу. Вахман не знал, что это его последний удар. Не знал, что следующий — роковой — уготован ему. Не ведал, что сам зашел в ловушку. Не знал эсэсовец, что после этого удара на немецком аэродроме начнется иной отсчет времени.
Вахман грел руки у костра, по обыкновению присев на корточки.
Курносый помощник капо догадался проявить «заботу» о желудке герр ефрейтора, попросив разрешения взглянуть, не везут ли обед. Но на снежный вал Соколов поднялся с другой целью. Он знал, что никто привозить обед в капонир не собирался. Теперешняя минута, когда техники, по надежной немецкой пунктуальности, уйдут в столовую, была нужнее всего. И Володя Соколов знаками показал Девятаеву с высотки за спиной вахмана: «Нигде ни души».