— Так вместе со всеми. Многие поедут…
— В другой раз, — и сразу заботливо: — Ты хоть не голодный? Я тебе эчпишмак испекла….
— Что ты! Я вам подарки привез. Московские… Там, в рубке…
— Ладно, потом. Иди, Миша, тебя ждут. Вот, возьми письма и телеграммы. Их тут целая куча.
Капитан ушел в рубку.
Развернувшись, «Ракета» через две минуты вскочила на свои тонкие крепкие ноги. Вслед ей махали платками, фуражками, руками. А маленький Саша никак не мог понять:
— Мам, а мам, а где у нее крылышки?
— Под водой, их не видно, — серьезно разъяснил степенный Алеша.
Как и вниз, с одинаковой скоростью полетела «Ракета» вверх по Волге.
Перед вечером вернулись к причалу, от которого отходили утром. Кто-то из экипажа пошутил:
— Скажите, у кого из волгарей, кроме нас, бывало такое: завтрак в Горьком, обед в Казани, ужин в том же Горьком?
И даже внешне хмурый, озабоченный Алексеев слегка улыбнулся:
— Я, по своей наивности, главным считал, что за день прошли около восьмисот семидесяти километров, а оказывается, есть более веское измерение…
Что-то хотел добавить и Девятаев, но его прервал серьезно-радостный голос по рации:
— «Ракета»! Я — диспетчер. Вам телеграмма от министра. Записывайте. Из Москвы… Номер… Время… Даю текст: «От имени коллегии Министерства речного флота РСФСР поздравляю вас с новым достижением по эксплуатации теплоходов на подводных крыльях. Ваш переход — в течение дневного времени от Горького до Казани и обратно является непревзойденным в истории судоходства…»
Когда в штабной землянке в восьми километрах от линии фронта Девятаев докладывал о прибытии для прохождения дальнейшей службы, в это время на острове Узедом…
Что происходило там, откуда каких-нибудь два часа назад с трудом взлетел в сырое облачное небо мятежный «хейнкель», его пилот узнал лишь тринадцать-четырнадцать лет спустя. Узнал прежде всего от очевидцев, вместе с которыми носил в концлагере деревянные долбанки и полосатый мантель с нагрудным номером.
«…Значит, теперь все встало на свои места. Я вас помню не как Девятаева, а как Мишу. Когда в Заксенхаузене были топтунами, вы насчет своей фамилии сказали что-то невнятное. А на Узедоме при сапожной мастерской организовалась группа товарищей, которые стремились к побегу. Моя задача была вербовать надежных людей для осуществления плана. Тогда-то я вам потихоньку и намекнул на это.
План первоначально был связан с лодкой. Еще до нашего прибытия на Узедом Иван Корж был в рабочей команде на берегу у пролива. Немцы захотели сделать там огород. Но место песчаное. На этот песок пленные возили землю и торф. Пролив тут не широкий — километра полтора-два. На островном берегу был домик бакенщика, а возле него плавала привязанная цепочкой лодка. Чтобы ночью, во время бомбежки, тихо убежать, в слесарке сделали ключ к барачному замку. В бомбоубежище прятали резиновые перчатки (проволока вокруг лагеря под током!), ножницы, кусачки. На колючку собирались накинуть одеяла.