– Парамон, какого хре… – Его сменили отчаянный крик, треск и грохот. Столб цементной пыли взмыл к дыре, накрыл второй этаж. Мы с Виолой чихали, кашляли, а когда развеялась пыль, озадаченно уставились друг на друга.
– Петухи у обоих в голове с детства… – только и нашелся я что сказать.
– Согласна, – кивнула девица. – Вроде собирались не шуметь.
– Эй, чудаки… – зашипел я. – Вы как?
– Великолепно, – прозвучал замогильный голос из преисподней. – Парамон ухнул первым, я на него… Он мягкий… Парамон, ты прирожденный спасатель…
В ходе последующих оперативных действий было установлено, что грохот в коттедже не привлек посторонних, Степан живой и улыбается, Парамон пережил психологический шок и узнал много нового об окружающем мире. Виолу корчило от хохота, Парамон замкнулся, а коротышка заявил, что давно собирался обследовать подвал и, скорее всего, в ближайшее время этим займется.
– Не вздумай, – испугался я, – уши надеру!
Мы вновь углубились в изыскания, присматривая помещение, где можно покемарить и не оказаться в западне. Неясный шум под ногами навеял беспокойство, а Виола как бы невзначай вспомнила, что несколько минут назад видела карлика, воровато крадущегося к лестнице. Хоть кол на голове теши! Потрясающая сила воли у Степана: все орут, что не надо, а он делает. Я кинулся в подвал, остальные побежали за мной.
Вопреки моим представлениям, в цокольном помещении было не так уж плохо. Подвал не углублялся далеко под землю. Бетонные колонны подпирали низкий потолок. Пыли и грязи здесь было по горло, но дышалось сносно – под потолком на противоположных стенах имелись вытянутые оконца. Они располагались вровень с землей. Стекол не имелось, решетки были, но болтались, размер проемов позволял выползти наружу. Одно окно выходило на дорогу, другое – на «сорняковый» сад. Я оценил преимущества помещения беглым взором – в силу привычки. Коротышка ковырялся в груде досок, ветхих носилок, крестообразных металлических штуковин.
– Бомбу разминируешь? – недовольно проворчал я.
– Подвал в подвале, как вам это нравится, Михаил Андреевич? – гордо возвестил Степан, отгребая мусор огрызком доски. – Никому бы в голову не пришло, поэтому никто и не лез в эту кучу.
– А в твою-то голову как пришло?
– А я к земле ближе. И мыслю нестандартно, – объяснил коротышка, обнажая обитый стальными скобами люк.
Подпол был не заперт. Мы сели в кружок вокруг находки и принялись мечтать. Коротышка заявил, что больше всего на свете он мечтает о вратах в параллельный мир. Можно и холодильник со скатертью-самобранкой, но лучше врата. Он согласен отправиться куда угодно, лишь бы не оставаться в Каратае. Хуже, чем здесь, нигде не бывает. Ведь все так просто – откинуть крышку, прыгнуть в сияющую бездну… И если бог во вселенной присутствует, то он отправит его не в тмутаракань, а в райский уголок, где море, мулатки и все такое. Я бы тоже не возражал куда-нибудь свалить – туда, где нет стрельбы и бандитских рож, не проводят эксперименты над мирным населением, где на песочке под пальмой в экономном бикини сидит Анюта Соколова и с нетерпением меня ждет. Я даже зажмурился от такого счастья. Где моя Анюта? Возможно, и сидит где-нибудь на песочке. Виола, грубо поправ наши мечтания, заявила, что все это фигня, мечтать не вредно, лично она предпочла бы ванну с горячей водой, флакон шампуня и что-нибудь переодеться. Парамон при этом смотрел на нас, как на последних идиотов, стучал кулаком по лбу и энергично показывал знаками, что, может быть, откроем уже?