Она поискала глазами что-то на полу и, подняв с него вазу, кинула ею в Соломина. Стекло вспыхнуло белыми трещинами, но не разбилось. Катя скользнула куда-то и выскочила к Соломину, прыгая на одной ноге, вдетой в штанину. Она схватила Соломина за руку и, улыбаясь сквозь слезы, застегнула куртку.
– Забери меня, – тихо сказала она, глядя ему в глаза.
Они еще издали услыхали треск и гул и увидали столб оранжевого пламени. Горела машина Соломина. Художник всмотрелся в черный силуэт Кириллыча: охранник оттаскивал куда-то в сторону труп ротвейлера.
Отец Евмений со страшным окровавленным лицом встретил их словами:
– Свят, свят, свят, Господь Саваоф.
Катя по дороге домой все подходила к священнику и пробовала оттереть ему щеку и подбородок.
– Ага, ага, так начумазился, что народ пугать мной можно, – отвечал священник и послушно останавливался перед ней.
Дома были за полночь. Легли, но уснуть не могли, Катя крепко обнимала Соломина даже в забытьи, а он не мог уснуть от волнения и замирал, чувствуя на плече ее горячее дыхание, прислушиваясь к каждому ее шевелению, слабине или укреплению объятия; он старался представить ее сны, если они ей снились…
День прошел в болезненности. Он не мог подняться. Катя была в беспамятстве, а на следующий день у нее началась ломка.
Он отнес ее в ванну, выкупал, принес обратно, и вот тогда все и началось. Она металась, будто в ней очнулось железное насекомое и рвалось теперь наружу.
На третий день Соломин вошел в спальню с ножом в руках и перерезал веревки, которыми привязал ее к ножкам кровати.
– Держи. Как это делается? – он протянул ей шприц и пакетик.
Катя разорвала пленку и вынула конвертик.
– Откуда? – спросила она, стуча зубами.
– Есть места.
– Чистый?
– Чего стоят гарантии?
– Где взял?
– Украл.
Катя долго не могла попасть в вену: дрожали руки, тело ее непроизвольно содрогалось, отдаваясь судороге, начинавшейся от ступней.
Час спустя она вышла из ванной и села в халате на кровать, теребя в пальцах обрывок веревки.
– Ты отведешь меня?
К пещере они спустились, когда уже смеркалось. Соломин развел костер, и они посидели перед огнем на прощание.
Над ними стояла высокая ночь, и небо, освободившееся от облаков, было полно загадочно мигающих звезд. Соломину казалось, что здесь, на дне глубокого оврага, они находятся на самом донышке мира.
– Сколько нужно выдержать там? – спросил он.
– Сколько понадобится. Главное – перейти под землей реку на ту сторону.
– Но в той стороне если и есть ход, то он залит водой. Река лишь наполовину движется по руслу, остальное течет под землей, и наверняка пещера там затоплена.