— Чего ж ты от нее сбежал? Иль до финиша не дотягивал? — рассмеялся Артем громко.
— Старуха моя в гости подвалила внезапно! И мои соседи указали, где нынче ночую. Плохого не хотели. У них, у мусульман, в порядке вещей — многоженство! А моя чуть на шашлык меня не извела. Месила в котлету всем, что под руку попало. Выдавливала, как лимон, дубасила по голове так, что я не только Фаризу, свое имя позабыл. Не только налево свернуть, о правой стороне позабыл. С тех пор говорю: самое страшное для нас мужиков — дать волю бабе!
— А что ж ты ее не остановил? Или она сильнее тебя?
— Да где там? Но не стану ж я ее колотить, когда сам виноват? Стерпел. Но в памяти живет Фа-риза. До последнего дня ее буду помнить. Все можно отнять у человека. Отбить! Но память — всегда при нас. Она и в мужиках держит. Не дает сойти с дистанции раньше времени. Лягу со своей старухой, а перед глазами — Фариза. И снова жизнь — в радугу!
— Значит, всего одна была?
— Если б вторую заимел, бабка и вовсе бы убила! Я после Фаризы целый год в себя приходил.
— Послушай, Семен, а с кем ты счастлив был? — спросил Потапов.
— Конечно, со своей старухой! С нею вся жизнь! Дети и внуки! Беды и радости. Не всегда она бабкой была. По молодости красивее во всей Сибири не сыскать. Остальные — на миг. Как звезды на ночь. Чуть рассвело, они растаяли. А моя, как солнышко, всегда над головой. Только теперь на луну похожа стала. Такая же желтая и морщатая. И тоже — на карауле. Только никогда не знаешь, чем огреет. За то и люблю ее! Что и поныне она надо мной — генерал. Не предавала, не бросала и не отвернулась никогда. Верней ее в свете нет. Она, как наказанье, обязательно появится. Потому любовницы на миг, а жены — навсегда…
Потапов, слушая Семена, тихо посмеивался. Многого мог бы добиться этот человек, если б не пресловутая мужская слабость к женскому полу. Ох и горел он на ней! Ох и влетало ему! Но однажды именно это качество Семена здорово выручило всех.
Узнали чекисты, в каком из домов спрятана большая партия героина.
По сведениям, хозяин дома торговал наркотиками не первый год и нажил целое состояние. К нему в дом входил далеко не каждый. Лишь те, кому доверял. А и попасть туда было мудрено. Дом огорожен высоченным глухим забором. Его не перелезть, сквозь него ничего не увидишь. Сам хозяин из дома почти не выходил. Тяжеленную калитку открывал двухметровый верзила, который рассматривал каждого пришедшего через узкую щель. Незнакомым, случайным здесь не открывали. Никто не мог войти в дом без согласия хозяина А уж об обыске и говорить было нечего. В доме том, по слухам, человеку несведущему заблудиться было просто.