Уже в Большом зале, когда проголодавшиеся они с аппетитом уплетали обед, Антонин заглянул в листок с расписанием.
Вторник:
Завтрак
8.00 – Трансфигурация (совместно с Когтевран)
9.00 – Трансфигурация (совместно с Когтевран)
Обед
15.00 – Зельеварение (совместно с Пуффендуй)
16.00 – Заклинания (совместно с Пуффендуй)
Антонин несколько раз пробежал по листку подозрительным взглядом, как будто выискивал опечатку.
— Чего‑то странное расписание… целый день без гриффиндорцев. Даже неинтересно.
— Зачем тебе гриффиндорцы? – спросил Августус раздраженно. – Затеять ссору? А потом что? Штрафные очки, гневный выговор от Сенектуса, затем от Слиппери и в завершение – отработка после уроков.
Антонин его даже не слушал. После того, как Сенектус рассказал о системе штрафов и наказаний, многие слизеринцы приутихли, но только не Антонин. В течение дня он умудрился перекинуться несколькими оскорбительными репликами с когтевранцами и гриффиндорцами, задираться к ученикам из Пуффендуя оказалось пустой тратой времени. Когтевранцы подстать репутации факультета раскусили тактику Антонина, правильно истолковав его необоснованные обвинения, теперь попросту игнорировали. Но к великому счастью Антонина, гриффиндорцы оказались менее рассудительными и более вспыльчивыми. Теперь Долохов сиял, как керосиновая лампа в беззвездную ночь, поскольку нашел неприятелей, распри с которыми скрасят его время обучения в Хогвартсе.
Августус, оставив неисправимого Антонина в покое, бросил осторожный взгляд на Тома, спросил негромко:
— Том, что за тетрадь вы с Элджи отдали Сенектусу вчера вечером?
Том чуть не поперхнулся куском пирога с курятиной, долго прокашливался, чтобы успеть сообразить, как ответить. Августус терпеливо ждал.
— Откуда ты знаешь? – спросил Том осипшим голосом.
Августус многозначительно покосился на смутившегося Элджи, который старательно делал вид, что не замечает, как рассердился Том.
— Элджи, я же просил…
— Ты просил не говорить о тетради посторонним, но Августус и Антонин нам не посторонние. Они наши друзья, а от друзей секретов не бывает, вот, – выпалил на одном дыхании Элджи и залился краской. От неловкости он ниже склонился над тарелкой с супом, ложка в его руке замелькала, как крылья лодочного пропеллера.
— Хорошо хоть не додумался рассказать О’Бэксли, – заметил Августус разумно. – Или додумался?
Том взглянул на Элджи испытывающе, но тот головы не поднял, звучно хлюпая, продолжал поглощать луковый суп.
— Так чего там с тетрадью, – напомнил заинтригованный Антонин.
Том тяжело вздохнул, от безысходности принялся рассказывать, как столкнулся с сумасшедшим стариком в Косом переулке, и что из этого вышло. С каждым его словом лицо Августуса становилось все более задумчивым, а глаза Антонина загорелись от восторга.