Я направился к дому по аккуратно подстриженному газону. Особняк и прилегающая к нему территория впечатляли — должно быть, такая усадьба обошлась владельцу миллионов в двадцать, а то и в двадцать пять.
Разумеется, не прошел я и десяти метров, как на пути у меня вырос гориллоподобный охранник.
И разумеется, его правая рука мгновенно нырнула под пиджак.
— Вы не имеете права здесь находиться!
— Я пришел за своим сыном.
Охранник меня ударил.
Я вонзил шприц со снотворным ему в шею. И оттолкнул его.
Он упал. Из его руки выпал пистолет.
Я перешагнул через него и двинулся дальше.
Еще через десяток метров словно из-под земли вырос другой охранник той же самой комплекции, с приплюснутым черепом и маленькими глазками.
— Придурок!.. — прорычал он. И, обнажив огромный боевой нож, спросил: — Что ты с ним сделал?
— Ввел снотворное, — ответил я.
И ударил его ногой в пах.
Охранник даже не шелохнулся.
— Ты совсем спятил, докторишка? Чего брыкаешься? Думал сбить меня с ног?..
Внезапно он осекся. На лице его отразилось удивление. Оно стало еще заметнее, когда охранник разглядел кровь на своем животе.
— Мне, конечно, такое не по силам, — спокойно сказал я. — Но поскольку к моей подошве приклеен скальпель…
Охранник повалился на землю. Я выхватил у него нож и бегло осмотрел его рану.
— Ничего страшного, — заметил я. — Во всяком случае, не смертельно.
И быстро двинулся дальше.
— Папа! — внезапно услышал я отчаянный голос Билли из окна. И инстинктивно бросился на землю.
В следующую секунду пуля срезала ветку апельсинового дерева — там, где только что была моя голова.
Я вскочил и со всех ног помчался к дому.
Новый выстрел.
— Папа!
— Я иду, Билли!
И еще один.
Две пули попали в меня — одна порвала левое ухо, вторая застряла в правом бедре. Боль была невероятной.
Десять метров.
Пять.
Три.
Я схватил стоящий на веранде стул и обрушил его на стеклянную дверь. На меня метеоритным дождем посыпались осколки.
Я ворвался в дом.
На пару секунд я прислонился к какому-то предмету меблировки, даже не замечая, что это. Я больше ничего не слышал раненым ухом и потерял уже очень много крови, потоком хлещущей из бедра. Медлить было нельзя ни в коем случае.
Черт, надеюсь, этот ублюдок не задел хотя бы артерию!..
Я размотал клейкую ленту, которой был примотан к подошве скальпель, и кое-как наложил жгут. Затем достал из кармана шприц с адреналином и сделал себе внутривенную инъекцию. Сердце тут же резко застучало. Боль не уменьшилась, она по-прежнему ощущалась как темно-багровое пламя, полыхающее в голове, но, по крайней мере, теперь я мог идти.