Огонь в камине, который больше никто не поддерживал, слабел на глазах и к тому времени, как Трубецкой закончил свою речь, почти исчез. Угли погасли, подернулись пеплом и потемнели, и лишь в нескольких местах среди них еще виднелись тусклые красноватые огоньки, готовые в любой момент снова ярко вспыхнуть, если кто-нибудь разворошит их кочергой. Но делать это было больше некому – хозяевам дома было не до камина, они сидели друг напротив друга и молчали, погруженные в мысли о том, что их ждет в ближайшие часы. Князь Сергей старался смотреть в сторону, не решаясь встретиться взглядом с женой, но сама она настойчиво пыталась заглянуть ему в глаза, и в конце концов ей это удалось.
– Значит, все начнется в одиннадцать? – уточнила княгиня.
– Да, – коротко ответил Трубецкой. – Сбор назначен на это время, но все может и запоздать… и вообще не сложиться… – По его лицу было видно, что больше всего он хотел бы, чтобы выступление не состоялось вовсе, но вслух Сергей об этом все-таки не сказал.
– И ты туда пойдешь? – спросила Екатерина. Голос ее при этом вопросе прозвучал настолько ровно и спокойно, что даже хорошо знающие ее люди, скорее всего, посчитали бы ее равнодушной и совсем не беспокоящейся о муже. Однако князь Сергей знал свою жену не просто хорошо – он знал о ней все.
– Прошу тебя, не волнуйся, я… не буду в этом участвовать, – ответил он еще более неуверенным тоном. – Я не хочу воевать против своих, против русских людей. Но, ты же понимаешь, я не могу бросить тех, кто мне доверяет, тех, с кем мы все это время были вместе…
– Ты туда пойдешь или останешься? – повторила Екатерина, вставая со стула и делая шаг в его сторону. Трубецкой привычно поднялся ей навстречу, и внезапно жена заключила его в объятия и нежно прижала к себе.
– Катя… даже если я сейчас никуда не пойду, я все равно буду главным виновником, – напомнил Сергей жене, но она продолжала молча обнимать его, и Трубецкой чувствовал, что не сможет оттолкнуть ее и уйти. – О моем участии в заговоре все равно узнают, меня все равно арестуют, и я не отрекусь от моих друзей, – сделал он последнюю попытку освободиться. Однако княгиня продолжала прижимать его к себе, и ее объятия постепенно становились все крепче.
– Пойдем ко мне в комнаты, Серж, – тихо сказала она. – Если вас сегодня арестуют, мы больше никогда не увидимся.
Возразить на это Трубецкому было нечего. Он тоже прижал супругу к своей груди, и так, в обнимку, они медленно двинулись к выходу из его кабинета…
– Даже если за мной сегодня не придут, я сам сдамся, – сказал он спустя час, когда они с Екатериной уже снова сидели друг напротив друга, не зная, о чем им теперь начать разговор.