- Голубчик, позови-ка скорее дежурного медика. Господину полковнику плохо.
Давний враг был сражен без единого выстрела.
II
СТОЛОНАЧАЛЬНИК ПРИЛЕЖНЫЙ И ЧЕСТНЫЙ
- И ничо, ничо, батюшка, удалый наш, ничо! - то и дело говорил Илья, погоняя лошадей. - Ничо! Ничо!
Говорил он это часто, и Александру, забившемуся в глубину кузова коляски, превратившейся в кибитку, едва она заимела полозья, все казалось, что эта пустая фраза, обращенная, нужно было думать, к кореннику, относится только к нему оному. Александр понимал, что сметливые Илья и Анисии знают, что в шкатулке его пусто, а поэтому обещанной награды им не видать, но Илья со своим "ничо" как бы утешает его или этим словом, наоборот, пытается заставить его стыдиться того, что все свои деньги он потратил впустую, да ещё напоминает об обещанном и призывает что-нибудь да придумать.
"Эх, действительно! Надо же было мне ввязаться во все эти дорожные истории! Такая обида и такой срам! Но зато как я узнал свою Россию! Почему мне не показывали всех этих безобразий? Я бы правил совсем иначе. Но теперь поздно об этом говорить - престол занят бунтовщиком, и его никто не сумел или не захотел уличить! Что будет с державой? Но нет, мне теперь все равно - скорее бы добраться до Новгорода, поступить в монастырь, скрыться в нем до гроба, до новой, лучшей жизни!"
Но едва Александр начинал думать о монастыре, его начинало терзать сомнение. Как войдет он к архимандриту Фотию? Кем назовется? Узнает ли он его? Решится ли сохранить его тайну? Конечно, думал Александр, узнает, но тогда понадобится обязательно сделать большой вклад в монастырскую казну бывшему государю неловко явиться в обитель с пустыми руками. Издавна так было заведено на Руси, что богатые миряне, уходя от мира, несли в монастыри серебро, отписывали им земли, чтобы вечно на молебнах поминались их души. И вот теперь приходилось ежится от одной лишь мысли, что он не внесет в казну Юрьевского монастыря ничего.
- А вот и Новгород! - не то чтобы радостно, а как-то удивленно воскликнул однажды Илья. - Евоная застава впереди!
"Новгород! - сжалось сердце Александра. - Монастырь, Фотий, его суровые глаза, а ещё глаза моих слуг, которым..."
- Илья, - позвал кучера Александр, когда кибитка миновала заставу, - к монастырю пока не правь. Заедем в город, в какой-нибудь трактир или в кухмистерскую. Закусим немного...
- Куда прикажете, Василь Сергеич, - весело отозвался Илья, твердо усвоивший в дороге новое имя барина. - Оно-то дело понятное - перед монастырской рыбкой вяленой да хлебушкам надо бы подкрепиться. Ничо! Ничо!