Я не оправдывал урок, поставивший полтысячи человек на «гоп-стоп», под нож и учинивших разнузданное ограбление целого этапа. Но зачем убивать? «Зелёные» уравняли себя с блатными. Такие же, оказалось, бандиты. Или они действовали правильно?
Я вышел в зону, Кимка — за мной. У вахты — скопище зеков. «Зелёные» уже построились по взводам. Возле их командиров — лагерное начальство. Сам «хозяин» пересылки, тоже подполковник, о чём-то беседует со Стариковым. Мирная такая беседа. Я подошёл поближе, но ничего не расслышал. Все «зелёные» — с вещами. Поломанные чемоданы перевязаны бечёвками, никакого волнения не заметно на лицах, стоят тихо. Но что это? Слева в ряд уложены тела. Трупы. Сколько же их? Подошёл поближе. Насчитал семнадцать. Один — в военной форме. Наверное, тот, из-за кого и начался шумок. Сколько же он длился? Час? Два? Ничего подобного. Минут пятнадцать. Ну двадцать, не больше. До чего чётко, по-фронтовому «зелёные» провели свою операцию! И столько убитых. Первый раз вижу такое количество. А это кто с краю? Бухгалтер… Вот те на! Я его не сразу признал — лицо закрыла клоунская шляпёнка. С полосатенькими пёрышками. Измятая вся и пыльная.
Обойдя весь ряд, я вздохнул глубоко — среди убитых нет ни Серёги, ни Витьки. Значит, живы! Если всех сюда, к вахте, притащили.
Не спасло Лёвку то, что он всех своих дружков-блатарей выдал. Взгляд-то у него какой был… Судьба вора? Да.
Я не успокоился, пока не отыскал в недовольно бурчащей толпе зеков своих однодельцев. Повезло им. Они пробились значительно ближе к беседующим подполковникам и, наверное, знали, о чём они толковали.
— Пахан «зелёный», сучье рыло, — зло, но не очень громко сказал мне Серёга, — с мусором схрюкиваются, чтобы солдат в другую зону бросили. А то новый шумок устроят, падлы. Бздит хозяин.[44]
А я подумал: чего ему-то бояться? Одно слово командира-разведчика, и «зелёные» нас в штабеля уложат. Всем хребты переломают. Наторели в годы войны убивать. Им лишь прикажи. Ну и себя, разумеется, в обиду не дадут. Сумеют от кого угодно защититься. И уж, конечно, от такого сброда. Я им позавидовал. Был бы постарше лет на пять, побывал бы на фронте, повоевал бы с фашистами. А если и попал бы, например, за любовь к немке, хотя любил лишь одну Милочку, то сейчас стоял бы в этих шеренгах, не с уголовными мордами, что вокруг. Может быть, начальник пересыльного лагеря опасался, что «зелёные» в щепки весь лагерь разнесут? Вместе с вышками и вертухаями на них.
— Гондонвня! — пыхтел Серёга, но так, чтобы не быть услышанным «зелёными», а лишь соседями. — На куски бы всех порезал! Сколько хороших людей глушанули, пропадлины…