Даже когда, она надевала ту узорчатую повязку на голову — уже это его достало. Он сам не понимал, в чем тут дело. Он не мог этого себе объяснить. Но что-то в ней и леопардовом узоре его заводило, и стоило ему увидеть ту бретельку от лифчика… Проклятие! Он тут же погиб.
А теперь округлости ее грудей поднимались над краем чашечек, словно призывая его, — и как, черт возьми, он может устоять, когда она ведет себя так агрессивно? Он не может. Все очень просто. Господи, он же нормальный мужчина!
Поэтому его ладони легли на мягкую кожу на ее талии, и одновременно его губы прижались к ее губам, а его налитой член — к благословенно-нежному уголку между ее ногами. Конечно, между ними оставалась материя двух пар джинсов, но так будет очень недолго: он занялся пуговицей на ее джинсах, как только их языки начали страстную игру. Пламя взметнулось между ними, как ошалевшая петарда.
Ему хотелось привести мысли в порядок, заставить себя остановиться: один раз мог быть ошибкой, но два уже больше походили на привычку — но он просто не мог этого сделать. Ему необходимо было ею овладеть. И… да, черт! — брошенный вниз взгляд показал, что трусики у нее тоже с леопардовым рисунком.
— Черт! — выдохнул он жарко, поспешно стягивая джинсы с ее бедер.
Ему вообще не следовало снова открывать дверь для секса, потому что теперь закрыть ее никак не удавалось. Но нет — все было даже еще хуже. Прошлой ночью ему не следовало так долго смотреть в ее чудесные голубые глаза — вот в чем была проблема. Ему не следовало допускать, чтобы все ощущалось так… как это получилось у них. Как будто они что-то разделили. Не просто страсть. Он даже не мог сказать, что именно это было — но это явно было что-то. И сейчас они снова это разделяют, потому что он снова смотрит ей в глаза, не желая упустить ни единого страстного выражения. А еще он рассматривает ее тело, стремясь запомнить каждую его линию.
А потом его руки легли на ее бедра — на ее ягодицы… Он притянул ее к себе, чтобы целовать ей живот, местечко рядом с пупком. А потом он начал двигаться выше, но так и не смог дотянуться до ее грудей, пока не потянул ее на себя. И вот она уже сидит на нем верхом, а он уткнулся лицом в ложбинку между чашечками ее лифчика, целует это место, наслаждаясь ее женственностью.
Он спустил бретельки ее лифчика так, чтобы ее груди высвободились — чтобы ему можно было приподняться и втянуть в рот сосок, сильно вбирая его в себя, ощутив это глубоко в сердце и услышав ее стон.
Его глаза на мгновение закрылись, но он почти тут же снова их открыл, испытывая острую потребность видеть. Он любовался естественными линиями ее грудей, ямочкой на бедре… Он рассмотрел ее глаза вблизи: они оказались не просто голубыми — мозаика из более темных и более светлых осколков сливалась, образуя калейдоскоп красоты. Ее губы были цвета спелых ягод и такие же сочные. Она то чуть надувала их, то маняще облизывала, запрокидывая голову от страсти. А когда он снова их целовал, то они становились жарко-податливыми.