Эйбел бросилась к старику так стремительно, что опрокинула стул.
— Там зима, выживший ты из ума старик! Здесь дождь, а на вершине — снег. Ты умрешь от холода или подхватишь воспаление легких…
— Не оскорбляй меня. Я еще могу отличить зиму от лета.
— Ты снова сломаешь ногу.
— Да? Ну так лучше там, чем здесь.
Эйбел заплакала.
— Не ходи! Вызови ветеринара. Ты — это все, что у меня осталось. Я сойду с ума, если ты погибнешь вместе с Лесли.
— Тогда ты станешь наконец свободной, если, конечно, снова не попадешь в сети Десмонда.
Эйбел зарыдала. Ей только этого не хватало.
— Да не плачь ты, девчонка, — в смятении бормотал Батл. — Не выношу женских слез. — Он поднял стул и усадил ее. — Я не какой-то там молодой недоумок, который не может о себе позаботиться. На горе есть большая пещера. Мы с Лесли прекрасно устроимся.
— Но как я об этом узнаю? — всхлипнула Эйбел.
— Так же, как в свое время моя жена Мойра. В ясные дни увидишь дымок от костра. А сейчас я хотел бы получить патроны, которые ты спрятала.
— Зачем? В кого ты собираешься стрелять?
— В медведя, если проголодаюсь, или в Десмонда, если буду сыт.
Эйбел высморкалась.
— Ни за что. Пойдешь без ружья.
Батл серьезно посмотрел на нее слезящимися глазами.
— Не могу. Может, Лесли придется помочь перебраться в рай для мулов.
Эйбел закрыла глаза и вздохнула.
— В верхнем левом ящике шкафчика в ванной.
Батл подошел к двери и вдруг остановился.
— Верхний левый ящик? Это там, где ты хранишь свои женские штучки?
Эйбел открыла глаза и увидела, что старик покраснел от смущения.
— Если у тебя хватает мужества идти на вершину горы в середине зимы, то уж подавно хватит, чтобы сдвинуть в сторону коробочку тампаксов. Я не буду своими руками отправлять тебя на погибель.
Краска на щеках старика стала гуще.
— Обещай, что ты будешь осторожен. — Эйбел обняла его.
— Эй! — завопил он. — Прекрати сейчас же! Ненавижу телячьи нежности.
— Обещай, что будешь осторожен, или я поцелую тебя прямо в губы!
— Упаси Господи! — Батл отшатнулся. — Вот тебе мое слово. А теперь отойди подальше.
Час спустя она стояла во дворе, наблюдая, как Батл уводит Лесли в серую влажную мглу. Он поднял руку. Она сделала то же самое.
Ты старый сентиментальный дуралей, подумала она, а я — сентиментальная дуреха, но вслух прокричала:
— Прощай, Лесли!
Старый мул повернул голову в ее сторону, заломил уши и взбрыкнул. Она обрадовалась, что животное еще не собирается сдаваться, но потом подумала, что скорее всего никогда его больше не увидит, и на ее глаза опять набежали слезы.
Эйбел следила за мулом и стариком, пока они не исчезли в лесу. Затем посидела немного на могиле Джейка, слушая удаляющийся звон колокольчика Лесли. Это живым плохо, подумала она. Это оставшиеся в живых страдают и горюют, оплакивают и чувствуют себя одинокими.