Девушки отнеслись к моим словам с полным недоверием. Что за нелепость! Это все равно что где-то есть французы, которые не говорят по-французски. Для доказательства я продекламировал Шма — иудейский Символ веры. Недоверие их слегка поколебалось, зато они еще больше развеселились: да где же это слыхано, чтобы так произносили еврейские слова? Смех, да и только!
Старшую звали Зора. У нее было живое, лукавое, пухлое личико с симпатичными ямочками. Похоже, наш спотыкающийся на каждом слове разговор забавлял ее, она хохотала так, будто ее щекочут.
Если мы евреи, тогда, выходит, и эти все (она обвела рукой зал, где расположились восемьсот итальянцев) тоже евреи? Какая разница между ними и нами? Лица у всех одинаковые, одеты все одинаково и говорят на одном языке. Разница в том, продолжаю объяснять, что они — христиане. Одни из Генуи, другие из Неаполя, третьи из Сицилии; у некоторых даже течет в венах арабская кровь. Зора потрясена, для нее это полная неожиданность. В ее стране все гораздо проще: еврей — это еврей, а русский — это русский, и никаких тебе сомнений, никакой путаницы.
Они эвакуированные, объясняет Зора, из Белоруссии, из Минска. Когда немцы подошли уже близко, ее семья попросилась в тыл, чтобы спастись от Einsatzkommandos Эйхмана. Просьба была удовлетворена: их отправили за четыре тысячи километров от родного дома, в самый глубокий тыл Советского Союза, в узбекский город Самарканд, откуда недалеко до Крыши мира с ее семикилометровыми вершинами. Они с сестрой были тогда девчонками, потом мама умерла, а папу мобилизовали и отправили служить куда-то на границу. Сестры научились узбекскому и еще много чему: день за днем бороться за жизнь, странствовать с одним чемоданом на двоих, существовать как птицы небесные, которые не сеют, не жнут и не заботятся о завтрашнем дне.
Вот такие они были девушки, Зора и ее молчаливая сестра; как и мы, они возвращались домой. Покинув в марте Самарканд, они отправились в путь, и ветер понес их по свету, как пушинки. Пешком, а когда везло, на попутных машинах они пересекли Каракумы, поездом доехали до Красноводска на Каспийском море, оттуда, после долгого ожидания, добрались на рыболовном судне до Баку. Из Баку двинулись дальше на чем придется. Денег у них не было, зато были непоколебимая уверенность в будущем, благожелательность к людям, прирожденная, неисчерпаемая любовь к жизни.
Все вокруг спали. Чезаре беспокойно следил за разговором, спрашивая меня время от времени, не пора ли заканчивать предварительную часть и переходить непосредственно к делу. Потом его терпение иссякло, и он отправился на поиски более реальных приключений.