— Пойди, выясни, пошел ли мой господин в свои покои? Может быть, он еще ужинает.
Оставшись одна, Айка, как и днем, легла на оттоманку. Ночной ветерок приносил из сада ароматы, которые смешивались с запахами ее тела. Она посмотрела в окно на темную громаду гор, белоснежные пики которых мерцали в лунном свете. Эта ночь была создана для любви, для любви во имя успеха.
Через несколько минут Нафисса вернулась. По ее лицу Айка сразу поняла, что что‑то не так.
— Моя госпожа, калиф покинул дворец, — сказала служанка, заметно нервничая. По опыту она знала, что тот, кто приносит султанше дурные вести, может здорово пострадать от ее руки.
— Покинул? — Айка поднялась, проявляя явное нетерпение. — Что ты хочешь этим сказать? А куда он уехал?
— Не знаю, моя госпожа, — Нафисса ломала себе руки. — Они с Юсуфом, моя госпожа, взяли Лошадей и уехали десять минут назад.
— Только вдвоем? — Айка зашагала по комнате, ее удовольствие от красоты этой ночи было испорчено. Абул только что вернулся из долгого и трудного путешествия. Что же заставило его уехать снова?
— Кажется да, моя госпожа.
— Так, значит, он скоро вернется, — Айка все еще хмурилась. Она пойдет в его покои и подождет его там. Но Абул очень ревностно относился к своему уединению. Ему вполне может не понравиться то, что она находится в его покоях в его отсутствие.
Нет, она просто обождет его возвращения.
— Оставь меня, — Айка знаком показала Нафиссе на дверь и снова легла на оттоманку. Пальцы ее заскользили по телу, она позволила магии ночи околдовать себя.
— Ты ведь знаешь, что должна пойти к Тарику.
Лючия встала на колени перед скамьей, на которой неподвижно лежала Сарита, лежала с тех самых пор, как умер Сандро, — если ты не придешь сама, за тобой придут другие мужчины.
Лючия коснулась плеча дочери. Это молчание сильно тревожило ее, оно было так несвойственно Сарите. Лючия ожидала злости, слез, горя, но не сознавала, как далеко продвинулись отношения между Саритой и Сандро — в этом, конечно же, надо было винить только себя. Тарик спросит с нее за это. Если бы он подозревал об их отношениях, то прекратил бы их, и они не принесли бы столько вреда. Не кто иной как Лючия, должна была знать, как обстоят дела между Саритой и Сандро. Если нужно, именно она должна была доложить Тарику об их отношениях. Теперь она боялась за себя, сознавая, что, если не позаботится о том, чтобы ее дочь повиновалась сегодня вечером вождю, ее обвинят вдвойне. Она также понимала, что Сариту невозможно будет уговорить, если она сама не захочет этого сделать.