Зарубка завтрашнего дня обозначалась символическим изображением свиньи.
К Петру Ивановичу подсела весьма миловидная женщина-мбумбу и широко улыбнулась. Тот привычно отшатнулся, но у этой особы зубы оказались не вычернены, а плешивая макушка скрывалась под высокой шерстяной шапкой. Колобков обрадовался столь симпатичной папуаске и улыбнулся в ответ. Та пододвинулась поближе и что-то быстро залопотала. Голосок у нее оказался очень нежный и приятный.
- Гы-гы, - смущенно покосился на дочь Колобков. Но та колупала пальцем роспись на идоле и ни на что не обращала внимания.
Туземка придвинулась еще ближе и начала бесцеремонно ощупывать и поглаживать русского бизнесмена. Тот нервно хихикал, не зная, как к этому относиться. В принципе, возражений у него не было, но не при людях же! Тем более, при дочери.
- Серега, чего она от меня хочет? – воззвал к вернувшемуся сисадмину Колобков.
- Говорит, что вы очень мягкий и нежный, - меланхолично перевел Чертанов. – Вы ей понравились, Петр Иваныч. А я – нет, я худой и костлявый.
- Ну, ты это... ты ей скажи, что мне нельзя, я женатый...
- Вы ей не в этом смысле нравитесь.
- А в каком? – озадачился шеф.
- Она в этом поселке главная повариха, вот в каком.
- Ёшкин кот!!! – возмущенно отпихнул от себя женщину Колобков. – Вали отсюда, людоедка!
Повариха ничуть не обиделась. Наоборот – у нее еще больше разгорелись глаза. Мбумбу считали, что вкус живого существа напрямую зависит от его характера – чем темпераментнее и агрессивнее животное (или человек), тем лучше оно будет смотреться в горшке с супом. Поэтому и свиней они выращивали злобных и драчливых.
- Серега, так где тубзик? – напомнил о своей проблеме Петр Иванович. – Узнал?
- Узнал. Выйдете за ворота, пройдете в лес по направлению к дереву с расщепленным стволом, дойдете до огромной ямы со ступеньками – вот там и делайте свое черное дело.
- Серега, это что – юмор такой? Хочешь сказать, эти папуасы каждый раз бегают куда-то в джунгли?
- Петр Иваныч, а что им делать-то? У них нечистоты – табу, нельзя даже просто подходить близко. А если дотронешься нечаянно – все, ты чумбуи-леки, никто тебе больше руки не подаст. Помните, почему они предыдущую деревню покинули? Потому что Большой Шумузи ее... грм... опустил!
- Вот тупорылые... Ладно уж, сбегаю, а то в пузе кавардак... Валера, со мной. Гена, охраняешь Светку.
- Будет исполнено, шеф, - хором пробасили телохранители.
Похлебка постепенно начинала бурлить. Рассевшиеся вокруг мбумбу, держащие лески с мясом, возбужденно заулюлюкали, глядя на бледно-желтую жижу. Приближалось то, что составляет сакральный смысл любого праздника – еда. Все с жадностью смотрели на готовящееся в котле первое блюдо, но с еще большей жадностью – на второе, пока еще ходящее на ногах и говорящее.