Эллери застыла. Она медленно повернулась к Лоренцо, неожиданно почувствовав себя даже перед лицом его гнева какой-то сверхъестественно спокойной.
— Ты впервые назвал меня так в разговоре со мной.
Лоренцо оторопело посмотрел на нее:
— Как именно?
— Любовницей. Ты назвал меня любовницей!
Он насторожился:
— Это всего лишь слово, Эллери.
— Нет, Лоренцо. Это отношение.
Он раздраженно вздохнул:
— Как бы то ни было, почему ты убежала с банкета?
Эллери. только покачала головой. Она не могла поверить в то, как сильно все изменилось и какими хрупкими на самом деле оказались узы, связывающие их. Прошлой ночью Лоренцо сказал ей, что не существует никаких правил. Однако они все еще существовали — правила только для нее, а не для него.
— Я ушла, потому что получила очень важный, пробудивший меня звонок.
— О чем это ты, Эллери?
— Я услышала в дамской комнате, — сказала Эллери, у которой перехватило дыхание, — как две женщины говорили обо мне.
Лоренцо тихо выругался. Он приблизился к ней и обнял за обнаженные плечи:
— Эллери, ты должна понимать, что это только слухи. Злонамеренные…
— О да. Я знаю это, — всхлипнула Эллери.
— Тогда что…
— Я твоя любовница, Лоренцо, не так ли? Что и доказывает эта неделя. — Она нашла в себе силы, вырвалась, подошла к дверям балкона и пристально посмотрела на потемневшее небо. — Я поехала с тобой в Лондон и сюда, думая, что это всего лишь короткий роман, развлечение. Решила, что я смогу справиться с этим. И должна признать, что сама виновата в собственной глупости. В том, что не разглядела леса за деревьями.
— Это противоречит здравому смыслу.
— Я знаю, — согласилась Эллери. — Но это, боюсь, ничего не меняет в том, что я чувствую.
Лоренцо раздраженно пожал плечами:
— Ничего не понимаю…
— Зато я наконец поняла все! Эти прекрасные сережки… — Она сняла бриллианты с ушей и бросила их на кофейный столик. — И эти… — Она сбросила босоножки. — Все это — плата за секс. Потому что, если бы я не спала с тобой, я бы не оказалась здесь.
— Какая глупость! Что ты говоришь, Эллери? Разве я не могу делать тебе подарки?
— Но это не подарки! Наши отношения — если я могу это так назвать — неравноценные. Потому что ты принимаешь решения, Лоренцо. Как только устанешь от меня, отправишь упаковывать вещи. Выбросишь… как… — Она хотела сказать: «…как выбросили мою мать», но сдержалась: — Как старый башмак.
Лоренцо замер.
— Когда я пригласил тебя поехать вместе со мной, тебе были известны условия этого соглашения…
— О да. Я знала правила. И они действительно соблюдаются, правда? Тебе, единственному, разрешено нарушать их, изменять или даже забыть о них на какое-то время. — Она прерывисто вздохнула. — Да, я знала их. Но не представляла, как буду при этом чувствовать себя.