— Славный дом, — заметила она. — Разве он может принадлежать взломщику?
— А кто сказал, что он мой?
Она резко повернулась к нему.
— Послушай меня. Может быть, вламываться в чужие дома — твоя профессия, но никак не моя. Мы сюда не полезем, понял?
Ее агрессивное беспокойство развеселило его, хотя и усилило чувство вины. Ему уже порядком надоело лгать.
— Ничего страшного, — отозвался он. — Хозяйка этого дома — моя бабушка. У меня есть ключ.
— А-а. — Она взглянула на коттедж — и снова на Спенсера. — Но я хочу домой.
Ему вспомнилась собственная квартира, где его ждала просторная кровать.
— Я тоже. Но здесь безопаснее. Это только на одну ночь. Обещаю.
На ее лице появилось беспомощное выражение, которое ему не понравилось. Существовал единственный способ избавиться от него. Спенсер наклонился к ней, чтобы дать ей возможность осознать его намерения.
Ему пришлось заглушить голос совести, который твердил, что этого делать нельзя. С одной стороны — воспоминание о вкусе ее губ, с другой — моральные преграды. Один только раз, но он должен опять ощутить этот вкус. Она как наркотик. После первой дозы требуются новые.
Глаза ее расширились, в лице промелькнула настороженность, но она не отодвинулась. Другого знака согласия Спенсеру не требовалось. Его губы нашли ее губы.
Бренна знала, что так не должно быть. Она должна отпрянуть. А вместо этого она вцепилась в его плечи. Этот поцелуй не был похож на властный, захватывающий поцелуй в спальне Хэддена. Здесь царствовала нежность, невообразимая нежность.
Как только он прикоснулся к ней, о сопротивлении не могло быть и речи. Его руки обвили ее, прижали к груди, и разумные мысли растворились в вечернем воздухе.
Его прикосновение разбудило в ней нечто, способное перерасти в жестокий лесной пожар. Она услышала дрожащий стон и не могла поверить, что вырывается он из ее собственной груди.
Сильные, уверенные мужские руки гладили ее по спине, язык вызывал на бой, не позволяя ее губам сомкнуться. А Бренна уже разгоралась — все жарче и жарче…
Горячее, жадное желание растапливало ее. Она потеряла себя в океане ощущений. Его пальцы ерошили ее волосы, рука обхватила шею — твердо, властно и в то же время необыкновенно чувственно.
А то, что проделывали его губы, мало было назвать поцелуями. Она принадлежала ему. И ей было хорошо.
Бренна вцепилась в его плечи и целовала, целовала его. Прикосновение легкой щетины почему-то возбуждало еще сильнее. Она узнала его вкус, его запах. Сладкая волна захлестнула ее, и она задрожала.
Его зубы осторожно прикусили ее нижнюю губу. Он прижал ее к себе еще крепче, и его локоть ударился о руль. Он откинулся назад, и