– Тем лучше. Ты можешь сказать деканше, что завтра ровно в двенадцать я буду на месте. Непременно. Пусть не волнуется.
– Знаешь, единственный, кто должен волноваться – это ты. Потому что ничего не уладилось, слышишь? И когда-нибудь тебе придется из-за таких штучек наесться дерьма. Если уже не пришлось.
Словно не слыша ее, я спросил:
– Кстати, а вообще как?
– Раз уж ты спрашиваешь, скажу тебе честно: мне осточертело терпеть вопли деканши из-за твоих идиотизмов! В остальном же нормально: одинокая и свободная. И жду, что ты пригласишь меня на обещанную рюмку.
Поскольку она, очевидно, не поняла мой вопрос, я разъяснил:
– Извини, Алисия, я имел в виду деканшу.
– Ты, как всегда, исключительно галантен, – вздохнула она. – Значит, деканша. А как ты думаешь? Лезет на стенку: сыта по горло нашей кафедрой, сыта по горло Льоренсом, сыта по горло мной. А к тому же еще и студенты, которые подняли шум из-за повышения оплаты и грозят забастовкой, чтоб им сдохнуть! Она даже бедолаге Игнасио устроила выволочку в пятницу. Так что ей тебя только не хватало для полноты ощущений!
– По крайней мере она, должно быть, успокоилась, перенеся экзамен на завтра, – высказал я предположение.
– Успокоилась? Ты что, совсем спятил? Эта женщина в жизни никогда не успокаивалась. Тем более сейчас. На самом деле, – заколебалась она, – на самом деле я знаю только один способ ее успокоить.
– Какой?
– Ты что, сам не догадываешься?
Тон, которым был задан вопрос, заставил меня догадаться.
– Не будь пошлячкой, Алисия.
– Я не пошлячка. В мире нет страшней зверя, чем неудовлетворенная женщина, если выражаться деликатно. Видишь, какой я стала интеллигентной за последнее время? Уверяю тебя, уж я-то все про это знаю. Про женщин, я имею в виду. И еще скажу тебе правду: на свете есть очень мало по-настоящему удовлетворенных женщин. Во-первых, потому, что вы, мужики, явно не справляетесь с этой работой: вам больше нужно поговорить об этом, похвастаться перед друзьями, а на самом деле времени не хватает. А во-вторых, потому, милый, что страшно, что наше время проходит.
– Да, да, конечно, – согласился я, чтобы не молчать, а затем, словно прося у нее совета, высказался: – Наверное, мне надо с ней поговорить.
– С деканшей? Само собой, поговори. Не знаю, поможет ли тебе это, но… Да, и кроме того, ведь остается еще твоя заявка.
– Марсело мне сказал, что здесь все уладилось.
– Улаживалось, но не знаю, уладилось ли. Кстати, ты знаешь про перелом ключицы?
– У деканши? – спросил я, не подумав.
– Эта зараза никогда ничего себе не сломает! – ответила она с сарказмом. – У Марсело.