Он сделал паузу, улыбаясь со снисходительной иронией, затем отхлебнул виски, затянулся сигаретой и восторженно продолжил:
– Ах, это, наверное, была потрясающая женщина, истинная femme fatale. Она всю жизнь интриговала против Ришелье и герцога Бэкингема, и Сен-Симон, на которого вообще-то было трудно произвести впечатление, говорил, что се красота могла сравниться лишь с ее честолюбием и хитростью. Полагаю, что Веласкес написал ее портрет, позже утерянный. И естественно, что Дюма не смог пройти мимо такой пестрой биографии и вставил этот персонаж в «Три мушкетера». Не знаю, помнишь ли ты, но герцогиня время от времени появляется в романе, плетя интриги против Ришелье, в пользу Бэкингема и Анны Австрийской. И, само собой, она становится любовницей Арамиса, готового по своей воле уйти в священники и удалиться от мира… Словно специально для того, чтобы читатели удивлялись, почему это Арамис на протяжении всего романа говорит, что женщины губят мужчин.
Марсело остановился и, будто устав от своей собственной беспредметной болтовни, пробормотал:
– Похоже, что сегодня все дороги ведут к Дюма. Кстати, Луиза-то ненароком не влюбилась? – прибавил он тоном легкой шутки, возможно, призванным немного смягчить его явный интерес к моему разводу.
– Не думаю, – ответил я и посмотрел на другую сторону дворика: усатый тип и девица целовались.
Может, послеобеденная жара и виски начали оказывать свое действие, но я почувствовал какую-то слабость внутри, и на меня вдруг накатило желание безотлагательно излить душу. Я лаконично прибавил:
– А вот я – да.
– Ты да – что?
Совершенно спокойно я пояснил:
– Я да, влюбился.
Марсело взглянул мне в глаза, будто надеялся найти в них нечто опровергающее мои слова, но не нашел. Он недоверчиво приподнял кустистые брови, что придало его лицу комичное выражение, и воскликнул:
– Да ну тебя, Томас!
– Тебе это кажется странным?
– Нет, не странным… Ну да, я же тебе говорил, – бормотал он. – Прежде всего, мне это кажется величайшей глупостью. Будто у тебя и так проблем мало!.. Подожди, а разве ты не говорил, что это Луиза от тебя ушла?
– Ушла потому, что я ей сказал.
– Сказал, чтобы она уходила?
– Что влюбился. Да нет, на самом деле я ей рассказал, что познакомился с другой женщиной, хотя я познакомился с ней не сейчас, а уже давно…
Заметив подозрительный огонек сарказма в глазах Марсело, я приостановился.
– Знаешь, все очень сложно, но если ты хочешь, я расскажу.
Я не стал дожидаться, пока он согласится. Сначала по порядку описал обстоятельства, предшествующие моей встрече с Клаудией («Устроил себе холостяцкий вечерок – прокомментировал Марсело. – Очень оригинально») Потом я рассказал о своем выходе из кинотеатра «Касабланка», о появлении Клаудии, пиве на террасе «Гольфа», ужине, завершившемся потрясающей ночью («Первая ночь всегда потрясающая, – продолжал издеваться Марсело. – Я тебе уже говорил. Проблема в тех, что следуют за ней»). Быть может, ради краткости повествования или просто потому, что мне не хотелось, я не стал рассказывать Марсело о событиях следующего дня. Я также не упомянул о беременности Луизы, но зато подробно обрисовал воскресный скандал и бегство моей жены. Под конец, поддавшись завораживающему потоку собственных речей и испытывая невыразимое удовольствие от ощущения себя героем выдающихся событий, я с наслаждением извлек из памяти историю своей юношеской любви к Клаудии, словно эти воспоминания позволяли еще раз пережить ее, одновременно меняя представления об этой любви под влиянием ностальгии: тоски не по тому, чем она была в действительности, а по тому, чем она могла бы стать и не стала.