— Это отвратительно! — сказала Маша возмущенно. — Ладно, когда служители культа сами верят в то, что говорят, это еще можно понять… А так выходит, простых людей обманывают, и все! Какая гадость!
— Эта гадость называется высокой политикой, — усмехнулся Раххан. Вот его явно не шокировали откровения. — Так, значит, ты собирался сознательно говорить неправду?
— Если люди желают слышать ложь, почему бы не удовлетворить их желания? — приподнял бровь Весьямиэль.
— Ну да, ты прав, — хмыкнул тот. — И ты был уверен, что богов на самом деле нет?
Весьямиэль молча кивнул. Он не верил в них. Не верил в то, что высшим сущностям, если даже они действительно есть, может быть дело до человеческих букашек! Может быть, в стародавние времена Раш’ял и Шейсет сходили на землю, чтобы даровать свои откровения людям, но не теперь.
— Зря, — коротко сказал Раххан, и показалось, будто в глазах его отразилось пламя костра. — Даже если не веришь в богов, не надо так явно давать это понять. Никогда не знаешь, чем обернется…
— Думаешь, честнее было бы притворяться, будто я истинно верующий? — усмехнулся Весьямиэль. — Если боги существуют, они прочтут в моем сердце, а слова не значат ничего!
Раххан опустил голову, молчаливо соглашаясь.
Весьямиэль снова солгал. Слова значили очень многое: императрица вызвала его в свою резиденцию, чтобы вопросить Раш’яла. Этого делать не полагалось: задавать вопросы богу разрешалось не всякий раз, как того пожелаешь, а лишь по большим праздникам, дважды в год, во время ритуального жертвоприношения. Нет, в случае большой нужды позволялось нарушить этот обычай, и императрица приготовила богатую жертву, Весьямиэль знал наверняка. И призвала именно его, а не деда, потому что была уверена в нем, в его лояльности к ее режиму. Весьямиэль долго воспитывал в ней такую уверенность, и вот наконец его старания увенчались успехом. Оставалось только провести церемонию и проговорить то, что желала слышать властолюбивая женщина… и кое-кто еще. И тогда его семья была бы обласкана, сам он стал бы особой, приближенной к императрице, а курс правления немного изменился бы. Самую малость, но так, что стране это принесло бы только благо.
— То есть ты собирался обмануть вашу… вашего вождя? — удивленно спросила Маша.
— Не вижу в этом ничего странного, — поджал губы Весьямиэль. — Мать-императрица желала подтверждения своим идеям. Придворные хотели убедиться, не злоупотребляет ли она властью. Она устраивает нашу семью и многих других как сильный и умелый правитель. И она в курсе, что я не так привержен строгим древним традициям, как дед, потому и вызвала меня. И я знаю, что должен был сказать!