Развернувшись, я привалилась спиной к огромным створкам и посмотрела на собрание. Целая толпа обалдевших, невменяемых драконов.
– Ну и попали же вы! Что же нам с вами теперь делать?
Нет, я, похоже, говорила, что никогда не учусь на собственных ошибках? Это я поскромничала.
Створки раскрылись, и я вывалилась из зала. Сверху на меня смотрел Теоденус.
– Свадьбу проводить, что же еще. Я рассказывал об этой церемонии дней двадцать назад. Если ты еще не забыла, – усмехнулся он. – Удобно?
Подняв за шкирку, старейший дракон Алауэн поставил меня перед собой.
«Не бойся. Ты не останешься одна».
И, чуть наклонившись, поцеловал меня в губы.
В первый момент я опешила, ни упыря не понимая, что же происходит. И лишь только секундой позже ощутила солоноватый вкус во рту. С этого момента я почти чувствовала, как тонкие пальцы выплетают сложный рисунок заклятия, как он обвивает меня. Магия исходила даже из самой кожи дракона. Отрываясь от меня, его губы что-то шепнули. Маленькая ранка тут же затянулась, не оставляя и следа.
– Это мой подарок.
Сила дракона возрастает со временем, это один из магических законов. Так что же дала мне его кровь? И зачем это Теоденусу? Сомневаюсь я, что его жена знает о проделках дракона.
– Слушайте, а я одна сомневаюсь в психическом здоровье ваших старейших? Чего вы так смотрите? Сами подумайте, оставить меня за главную! Разве это нормальный чело… дракон сделает? Теперь даже не знаю, кто больше попал – я или вы.
– Она чего, пораньше не могла это объявить? – неожиданно подала голос Иаллин. – Мне бы тогда не пришлось… принимать экстренные меры.
– Зато какие детки получатся! – усмехнулась я, опускаясь на лестницу тронного места. – Чур хвостатого назвать в мою честь!
– Какого?
У матушки мелкой началась истерика. У Иаллин тоже. Колин застыл, хлопая большущими глазами.
Рядом со мной сел красивый мужчина… изумительный синий дракон, с желтым гребнем и пятнами на крыльях. Старейший.
– Ну здравствуй, новая Хранительница. Я Дэоннесэй.
– Здравствуй. Александрит Андин.
– Ты ведь мне не сестра? – подозрительно посмотрел он.
– Нет. Твоя мать… в общем, поэкспериментировала.
– Сочувствую.
– Я тебе тоже, – усмехнулась я. – Королевство ведь на тебя взвалили.
– Да уж. Эх, мамочка!
Как случилось, что твои глаза, твои живые зеркала погасли? Откуда эта тоска во взгляде, откуда горечь в словах. Как они посмели убить тебя, мое сокровище?
Ты была драгоценностью, сверкающей в лучах солнца и в свете луны. Ты была прекрасна, Александрит. А сейчас остался только мутный камень в драгоценной оправе.
Понимает ли Диар, что убила тебя? Погубила тепло, к которому я так рвался.