Руки служанок Старкуэзера. Она слышала, что Старкуэзер сказал им отвести ее наверх и помочь лечь в кровать. Она открыла глаза и увидела взволнованное лицо Джема, когда он смотрел ей вслед, пока дверь комнаты трофеев не закрылась между ними. Тесса потратила много времени, чтобы заснуть в эту ночь, и когда она заснула, ей начали сниться кошмары.
Во сне она лежала в наручниках на медной кровати в доме Темных сестер… Свет, как жидкий серый суп, просачивался в окна. Дверь открылась и миссис Дарк вошла, со следующей за ней сестрой, у которой не было головы, только белая кость позвоночника торчала из ее неровно отрубленной шеи.
— Вот она, хорошенькая, хорошенькая принцесса, — сказала миссис Дарк, хлопая в ладоши. — Только подумай, сколько мы получим за все части ее тела. Сотню за каждую из ее маленьких белых ручек и тысячу за пару ее глаз. Мы, конечно, получили бы больше, если бы они были голубыми, но нельзя иметь все.
Она захихикала, а когда Тесса закричала, кровать начала вращаться и петь колыбельную во тьме. Над ней появились лица: Мортмейн со своими узкими чертами лица испортил развлечение.
— И они говорят, что ценность хорошей женщины намного выше жемчугов, — сказал он. — А какова цена колдуна?
— Посади ее в клетку, я сказал, и пусть невзыскательные зрители смотрят на нее за гроши, — сказал Нейт, и вдруг вокруг нее возникли решетки клетки, а он смеялся над ее с другой стороны, его красивое лицо искривилось в презрение. Генри тоже был здесь, качая головой.
— Я разобрал ее всю по кусочкам, — сказал он, — и я не могу понять, что заставляет ее сердце биться. Однако, это довольно любопытно, не так ли? — он открыл руку, и на его ладони было что-то красное и мясистое, пульсирующее и сжимающееся, как рыба, вытащенная из воды, хватает ртом воздух. — Видишь, как оно разделено на две абсолютно равные части…
— Тесс, — появился голос в ее ушах. — Тесса ты спишь. Проснись. Проснись.
Руки трясли ее плечи; ее глаза о распахнулись, она задыхалась в своей уродливой тускло освещенной спальне в Йоркском Институте. Покрывало запуталось вокруг нее, а ночная рубашка приклеилась к спине от пота. У нее было такое ощущение, как будто ее кожа горит. Она все еще видела Темных сестер, видела Нейта, смеющегося над ней и Генри, рассекающего ее сердце.
— Это был сон? — сказала она. — Это казалось таким реальным, таким совершенно реальным… — Она прервалась. — Уилл, — прошептала она. Он был по-прежнему в одежде для обеда, однако она была помятой, а его черные волосы запутались, как будто он заснул, не переодевшись. Его руки лежали на ее плечах, согревая ее холодную кожу через материал ночной рубашки.