.
До конца жизни Цебриковой «нечаевщина» осталась для нее смертельным врагом, которого она, впрочем, никогда не путала с настоящим революционным делом.
В литературном труде в 70-е годы Цебрикова неутомима. Кроме участия в «Отечественных записках», статей и переводов, выходит несколько ее беллетристических произведений — «Записки гувернантки» (1873), сборник рассказов «Быль и вымысел» (1876). Сохраняются, по-видимому, и ее революционные связи. Однако начавшееся с весны 1874 года массовое «хождение в народ» не вызывает у Цебриковой заметного энтузиазма. Не обольщаясь надеждами своих друзей-народников, она смотрит на дело более трезво. Впоследствии она напишет: «Я признаюсь... не понимала тех, которые ждут от деревни новой жизни, «влейся, мол, в нас, пустые мешки, живая вода». Деревню надо знать, чтобы иметь полное понятие о русской жизни... Малоземелье малоземельем, но и вековая рутина первобытной культуры свое берет»[265].
Цебрикова не забывала заветов своего дяди-декабриста, который внушал ей веру в «русский народ», а не в одного мужика», веру в «русскую мысль».
Между тем сочинения Цебриковой широко использовались народниками в их пропаганде. В ноябре 1873 года Кравчинский с товарищем отправились в Тверскую губернию для пропаганды среди крестьян. Была у них и книжка Цебриковой «Дедушка Егор». Через год после отъезда Кравчинского из Казани пришли с обыском к товарищу, у которого он жил. Полиция обнаружила и изъяла хранившуюся в доме пропагандистскую литературу. Наряду с «Отщепенцами» Н. Соколова, книгой Бакунина «Государство и анархия» здесь оказалось и десять экземпляров «Дедушки Егора»[266].
Когда пытаешься проследить жизнь Цебриковой год за годом, испытываешь затруднение хотя бы только кратко очертить все области ее деятельности, перечислить статьи, которые она написала, упомянуть дела, в решении которых приняла участие.
Женское движение за образование, педагогическая деятельность Цебриковой, редактирование журнала «Воспитание и обучение», в котором она к тому же была зачастую единственным автором, выступая под многими псевдонимами, а подчас и без всякой подписи,— это лишь часть ее каждодневных забот. И все это еще помимо главной для Марии Константиновны деятельности литературного критика и публициста.
Конец 70-х годов принес Цебриковой два горьких личных удара: в 1879 году скончался лежавший три года в параличе ее отец, двумя годами ранее — в 1877 году умер Некрасов. На смерть Некрасова Цебрикова откликнулась некрологом, помещенным в приложении к февральской книжке журнала «Воспитание и обучение» за 1878 год за подписью «М. Артемьева». Хвалебные отзывы о поэзии Некрасова не поощрялись цензурой, даже родное детище поэта — журнал «Отечественные записки» — ограничился скромным кратким некрологом. Велико было негодование цензоров, когда обнаружилось, что какая-то М. Артемьева «восхваляет личность Некрасова и его литературную деятельность как издателя «Современника» 1847 — 1866 годов и «Отечественных записок» с 1868 года, ставит его на высокий пьедестал как могучего народного поэта»