Тим кашлянул и с невинным видом, словно забыв про свою шпильку, заявил, что, хоть и уважает Фурнье, но кумиром его не считает.
Кристин пожала плечами.
— Значит, я ошиблась.
— Значит, — учтиво отозвался Тим.
Выходит, она все понимает, подумал он, испытывая прилив странных волнительно-будоражащих чувств. А ведет себя так, словно не слышит в моих высказываниях ни капли иронии. Фантастическое создание! В занимательную игру я ввязался, до ужаса интересно, чем она закончится. Скорее всего первым промахом этой железной леди. Ну не верю я, что ей под силу справляться с мужской работой как подобает, просто не верю! Женщина всегда остается женщиной — более слабой, чем мы, менее выносливой, склонной к паникерству. Так было, есть и будет — это закон природы.
Кристин и Ирвин тем временем продолжали укладывать парашют. Молодая женщина орудовала укладочной вилкой очень ловко, но не спеша, давая своим подопечным возможность уловить и уяснить смысл каждого движения.
Тим следил за ней, мысленно твердя себе, что это далеко не самое сложное в парашютном спорте и что умелые действия Кристин еще ни о чем не говорят. В какой-то момент его внимание переключилось на ее худощавые, но сильные руки, потом — на по-женски узкие плечи, тонкую длинную шею… За что он вскоре и поплатился.
Принявшись укладывать парашют в паре с девушкой по имени Дора, на том самом месте, которое ускользнуло от его внимания, он замешкался.
— Что, дальше не помнишь? — заметив это, спросила Кристин. Без упрека или пренебрежения в голосе, дружелюбно и спокойно. К этому моменту все десять членов группы называли друг друга, а также инструктора на «ты». — Давай покажу.
Тима немного покоробила эта нелепая ситуация, и вместе с тем его грудь наполнилась каким-то теплым сладким чувством. Он смотрел на сноровистые руки Кристин и думал о том, что было бы лучше и правильнее, если бы эти самые руки занимались сейчас не укладкой строп в соты, а ласкали сильного мужественного парня…
Интересно, у нее есть кто-нибудь? — пронеслось в его мозгу. Муж, любимый?..
— Все понятно? — спросила Кристин, поворачивая голову.
Тим осознал, что опять думает не о том, о чем следует, и страшно на себя разозлился.
— Гм… — промычал он.
— Ладно, покажу еще раз, — так же невозмутимо, но уже строже сказала Кристин. — Будь, пожалуйста, повнимательнее.
Она вполне могла бы отыграться сейчас за все его насмешки, но почему-то не пожелала этого делать и оттого еще сильнее запала ему в душу. Хотя признаваться в этом себе он упрямо не хотел, отчего его злость на собственную рассеянность лишь возросла.