Вспоминаю, как Дэниел сказал, что он сластена, на миг представляю его среди нас, в этом теплом, семейном кружке, и от желания поскорее увидеть его и оставить в прошлом нелегкую беседу слегка кружится голова.
У входа в офис, адрес которого указан на визитке Дэниела, единственная неброская вывеска: «Агентство „Содействие“». Приостанавливаюсь на пороге, делаю вид, будто что-то вспоминаю или внезапно о чем-то задумалась, а сама собираюсь с духом.
От волнения слегка дрожат руки. В голове десятый раз мелькают возможные варианты сценариев, по которым пройдет наш разговор. В ушах только и звенит: а что, если?..
Что, если он в длительной командировке? Следит за чьим-нибудь неверным или верным супругом в далекой Испании или в Лас-Вегасе? Что, если больше не работает здесь? Или уехал из Нью-Йорка? Что, если решил вернуться в полицию и его приняли?
От последней мысли по спине пробегает морозец. Нет, только не это! Если выяснится, что Дэниел опять коп, я достану его из-под земли и взмолюсь отказаться от этого опасного дела навек.
В коридоре звучат шаги, я вздрагиваю, одергиваю жакет, делаю невозмутимое лицо и вхожу внутрь, гадая, заметил ли тот, кто идет, что я стояла на пороге с отсутствующим выражением физиономии.
Свет в коридоре неяркий, а на улице палит солнце, поэтому сначала я не могу рассмотреть, мужчина идет или женщина, но слышу, что шаги останавливаются прямо передо мной.
— Здравствуйте, — бормочу я, часто моргая.
— Добрый день, — отвечает любезный и как будто знакомый мужской голос. — Вы по какому вопросу?
— Я… гм…
— А-а, вы, наверное, к Суитмену! — восклицает мужчина, и до меня доходит, что я разговариваю с Джошем.
— Да, правильно, — смущенно говорю я. — Простите, я не сразу вас узнала.
Джош смеется.
— Я что, успел постареть?
— Да нет, ну что вы! Просто я зашла из света в полумрак, — объясняю я.
Джош кивает. Теперь я наконец могу рассмотреть его. Он, разумеется, точно такой же, каким был в прошлый раз, но одет в пиджак, темные брюки и светлую рубашку, а тогда был в джинсах. Протягиваю руку, и мы обмениваемся рукопожатиями.
— Как поживаете? — спрашиваю я, отчасти чтобы потянуть время, отчасти из желания быть повежливее.
— Неплохо, — с обычной сдержанной улыбкой отвечает Джош. — Как ваша мебель?
Тоже улыбаюсь.
— Спасибо, в полном порядке. До сих пор вспоминает вашу доброту и радует хозяйку — мою шестилетнюю дочь.
Джош машет рукой.
— Разве это доброта? Обыкновенная помощь.
— Далеко не всякий ее окажет, — возражаю я.
Джош снова делает жест рукой, прося меня не рассыпаться в благодарностях.