- На допрос, - не утруждая себя вежливостью, буркнул солдат. - Следователь ждать не станет.
- Я не хочу, - заканючил заключённый. - Я ни в чём не виноват, я короля лю-ю-юблю.
Солдат ругнулся, вставил факел в держатель и шагнул в камеру, поигрывая ручными кандалами. Грубо ухватил поскуливающего Диюна за плечо и вздёрнул на ноги. Тот, будто маленький ребёнок, принялся упираться и хныкать, повиснув на руках конвоира.
- Да что б тебя, слизняк! - солдат встряхнул узника и защёлкнул на запястьях кандалы. Толкнул к двери: - Топай давай! Будешь знать, как с преступниками якшаться.
Диюн боялся, что его снова будут пытать, и ещё в тюремных коридорах начал тараторить, припоминая грешки тех, кого знал: друзей, знакомых, родных, соседей и просто покупателей. Болезненный тычок в бок и недовольное: 'Следователю душу изольёшь, а у меня от вас всех уши вянут' прервали поток откровений.
Арестованного конвоировали двое. Тот, который отворил камеру, шёл впереди, другой, поджидавший в коридоре, - позади.
Наконец они остановились.
Велев Диюну стать лицом к стене, солдат отворил дверь в допросную. Его напарник ввёл узника внутрь.
Диюн несколько минут стоял, разглядывая полупустое помещение, освещённое зарешёченным окном. Солдат, оставшийся стоять у двери, не мешал: в его задачу входило доставить узника и проследить за безопасностью следователя. Последний ещё не подошёл - стол под окном пустовал.
Тяжело вздохнув, Диюн обречённо опустился на стул перед столом, уронив голову на руки. Когда вошёл дознаватель в форменном одеянии, он подскочил с криком:
- Я одобряю политику государства и предаю позору людей, нарушающих закон. Буду рад помочь в их поимке.
Следователь никак не отреагировал на бурное проявление верноподданных чувств и прошёл к столу, велев принести свечу: не хватало света.
Солдат, дёрнувшийся придержать Диюна, вернулся на место, убедившись, что дознавателю ничего не грозит, и крикнул в коридор, чтобы дали подсвечник.
Арестованный, не дожидаясь вопросов, подобострастно заглядывая следователю в глаза, излил следователю поток разнообразных сведений: слухов, доносов и собственных домыслов.
Дознаватель выдержал пару минут, а потом перевёл допрос в нужное русло. Его интересовал Цинглин и поручения, который тот давал Диюну. Увы, проку от болтовни узника было немного: всё это он уже показал после пытки водой и бессонницей, добавив лишь пару новых эпизодов.
Следователь задумался, просматривая протокол допроса:
- Странно, что вы не запомнили его внешности...