— Да, я помню, извините. Тем вечером я был в плохом настроении.
— Я знаю. Мой дядя видел, что случилось, подошел ко мне и рассказал о вашей только что расторгнутой помолвке. Вот почему когда я увидела, что вы пошли к пляжу… Зачем я последовала за вами? Я беспокоилась за вас. Вы выглядели таким печальным, а у меня появилась безумная идея попытаться успокоить вас.
Она остановилась, разрыдавшись.
— И затем… и вот… вот почему я подумала, что напавшим были вы.
— Я пережил из-за вас два самых страшных дня в моей жизни, вы знаете это? — внезапно спросил Патрик.
— И я тоже, — бросила в ответ покрасневшая Антония.
Лицо Патрика напряглось, как будто она ударила его.
— Да, конечно, — пробормотал он. — Извините. Мне не следовало забывать об этом. Я еще мучился от одного удара, когда другой буквально сбил меня с ног.
Он сердито отбросил свои волосы со лба.
— Видите ли, очень жарко, и я много прошел пешком, торопясь за вами. Могу я присесть?
Он указал на место рядом с ней, и Антония, поколебавшись, подвинулась.
— Больше не о чем говорить, не так ли? Я сказала вам, что мне жаль. Я не думала, когда они расспрашивали меня, что все так перепутается… — Она остановилась, потом тихо продолжила: — Я знаю, это было для вас крайне болезненно, и мне очень жаль, поверьте. Что еще я могу сказать? Прошло два года. Можете ли вы забыть все?
— А вы? — спросил Патрик, и она невольно взглянула на него, потом снова отвела глаза.
Патрик сидел вполоборота к ней, одна рука его была закинута за спинку скамьи, длинные ноги вытянуты. Его присутствие стесняло и даже пугало девушку. Странное сходство… Звук его голоса, блеск волос, манера двигаться — все напоминало ей о событиях двухлетней давности, что заставляло ее душу метаться между чувствами любви и ненависти.
— Давайте поговорим о чем-нибудь, — сказал он беспечно. — Что вы делаете в Венеции? Учитесь?
Рядом со скамьей росло фиговое дерево. Антония задержала взгляд на его гладкой серой коре, темно-зеленых листьях, через которые солнечный свет просачивался на гравий. Когда Антония приехала в этот дом, дерево было таким красивым, что она решила нарисовать его. Но теперь девушка не могла смотреть на него, так как считала, что оно всегда будет напоминать ей об этой встрече с Патриком.
— Нет, — прошептала она. — Я поехала домой, как только мне разрешила полиция. Вернулась в Штаты, не закончив курса во Флоренции. Работала для отца, разыскивала кое-что для его книги, которую он писал несколько лет. Папа — специалист по истории искусств. Джордж Кэбот. Вам что-нибудь говорит это имя?