Когда Кусанаги из первого отдела полицейского управления добрался на своей машине к месту происшествия, огонь успели потушить, и пожарные собирались уезжать. Даже зеваки и те уже начали расходиться.
Едва он вышел из машины и сделал несколько шагов, как навстречу ему попалась маленькая девочка в красном тренировочном костюме. В том возрасте, когда не скажешь наверняка, уже ходит в школу или еще нет. Девочка шла, странно задрав голову и глядя вверх. Словно высматривала что-то в небе.
Он хотел крикнуть ей, что так ходить опасно, но опоздал. Девочка, обо что-то споткнувшись, упала и тотчас заревела.
Кусанаги бросился к ней и помог подняться. Из коленки текла кровь.
— Ах, извините, — подбежала какая-то женщина, должно быть мать. — Сказала же, иди рядом! И зачем только я взяла тебя с собой!
«Чем ругать ребенка, лучше бы сидела дома, а не бежала посреди ночи глазеть на пожар», — подумал Кусанаги, но смолчал и передал девочку матери.
— Но я видела красную нитку! Честное слово! — плача, сказала девочка.
— Все выдумки! Только посмотри, как ты вся испачкалась!
— Видела! Видела! Красную нитку! Длинную-длинную. Честно!
«Что еще за красная нитка?» — подумал Кусанаги, отходя.
На месте происшествия вокруг черного пятна стояло несколько человек. Среди прочих и непосредственный начальник Кусанаги — инспектор Мамия.
— Извините за опоздание, — поспешил к нему Кусанаги.
— Добро пожаловать. — Мамия слегка кивнул. Коренастый, плотный, с короткой шеей. Лицо добродушное, но в глазах — жесткость. По характеру не столько полицейский, сколько чиновник, старательно выполняющий порученную работу.
— Возгорание?
— Пока еще не совсем ясно.
— Бензином пахнет. — Кусанаги повел носом.
— Вероятно, загорелось что-то в пластмассовом баке.
— Пластмассовый бак? Откуда он здесь?
— Понятия не имею. Сам посмотри! — Мамия ткнул пальцем в сторону края мостовой.
Там действительно валялся бак для хранения керосина.
Он прогорел сбоку и сильно расплавился, почти совсем потеряв форму.
— Судя по тому, что мне рассказали о потерпевших, все не так просто. Кажется, здесь произошло что-то из ряда вон. Ничего не понятно. — Мамия покачал головой.
— Кто потерпевшие?
— Молодые люди, под двадцать, пятеро, — сказал Мамия и быстро добавил: — Один погиб.
Делавший записи Кусанаги поднял глаза.
— Сгорел?
— Ну, в общем, да. Он оказался ближе других к баку.
Подавив в себе неприятное чувство, Кусанаги продолжил делать записи. Уж пора бы, казалось, привыкнуть, но каждый раз, когда приходилось сталкиваться со смертью, ему становилось не по себе.