— Да, не знаю, какой… такой… Под бардыбакеном не видел… волос чёрный, — искренне сожалея, что ничего конкретного не могу сообщить об этом проклятом Су-роне. — Всё скажу… но не знаю, что говорить-сказать…
— Ничего, портье скажет… Это какого портье он друг?
— Как кот в маслице… вот его…
— Толстый такой, дородный? Микола?
— Да, родный такой… до кола…
Полковник пометил что-то у себя и стал спрашивать про то, где, по моему мнению, сейчас могут быть наци и что мне известно про чёрного радикала, у которого был нож-бабочка? Я отвечал, что не знаю, где они — «может, на базаре, акции делают, чухчей бьют?» — а радикал да, ножом играл… То ли Онис, то ли как-то звали, точно не помню:
— Такой весь, черняк до ушей… Ножом играл… Такой поджаристый… поджарчатый…
Звонок! Это папа:
— Wohin und an wen soll das Geld gehen?
— Moment, ich frage.[101]
Я сказал полковнику, что отец хочет знать, кому и куда нести-принести деньги, полковник написал на бумажке номер телефона:
— Пусть в Москве по этому номеру позвонят, им скажут, куда подъехать.
Я продиктовал папе цифры, после чего он, не попрощавшись, повесил трубку, а полковник порвал листок с номером, сказав:
— Но вам, дорогой геноссе, пока придётся сидеть тут…
— Как сидеть?.. Мы же… обговорились?..
— Не имею права… Да и тут целее будете, а то, я вижу, вы любитель приключений… И как вы из этих кений и австралий живым вернулись?
— Нет, прошу, Ильич Гурам, пустите…
Полковник сделал рукой успокаивающие жесты:
— Ну куда я вас отпущу? Вам и жить негде.
— А гостиница?
Полковник сделал большие глаза:
— Забудьте! Какая гостиница, вы в своём уме?.. Это место преступления! Там всё оцеплено! — Он начал загибать гибкие пальцы, похрустывать ими: — Места жительства у вас нет, прописки нет, регистрации нет, виза через день кончается, поручителей и залога нет — куда я вас отпущу, на деревню к дедушке?.. Нет, тут посидите… Всем спокойнее, и вашему папе в том числе… Вот я понимаю — немецкая чёткость! Вопрос — ответ — всё ясно — вперед!
Он набрал номер по бездисковому телефону и спросил «ребят», как у них с камерами — что свободно, что занято:
— Хорошо… Хорошо… Если что — с чеченцем посади…
Положив трубку и увидев, как я вздрогнул при слове «чеченец», он успокоил меня плавным взмахом руки:
— Они вежливые и корректные, не бойтесь! Нет, это в крайнем случае. Камеры есть… Чем-нибудь займитесь там… Есть у вас книжки?
— Есть. Дайте мою тетрадь… Дневник… — вздохнул я, понимая, что надо будет сидеть до… до чего? Как папа сможет такое сделать?.. Где у него 50 тысяч?.. Как он их пришлёт? А завтра дело откроют, скажут, теперь дело открыто, штраф — не пятьдесят, а сто, потому что «официально»…