— Мне на это наплевать, мисс Брант! — Он иронично рассмеялся. — Мне абсолютно все равно, поедете ли вы в Эль-Кадию или нет. Почему это должно меня волновать? Вы не в моем вкусе.
— И вы не в моем также, — парировала Рослин. — Вы высокомерны, грубы, таких, как вы, проще всего ненавидеть! Никогда не встречала подобных мужчин!
— А скольких, кроме Арманда, вы встречали? — спросил он в своей обычной манере, растягивая слова.
— Я… не знаю. — Ей было больно, она все еще пыталась освободиться из крепких тисков. — Я могу быть кем угодно, всем, чем вы только меня не называли, но в одном я абсолютно уверена — наша неприязнь взаимна. Я ненавижу, когда вы до меня дотрагиваетесь, когда вы лишь приближаетесь ко мне. Я жалею любую женщину, которая считает, что вы достойны любви. Вам кажется, вы — единственный в этом мире, кто пострадал от разочарований и боли. Огромное количество людей любят друг друга, но в конце концов по самым разным причинам расстаются, но я уверена в том, что они не похожи на вас, такого желчного и грубого, лишенного щедрости. Кому-то это слово кажется бесполезным, лишенным смысла, но я благодарна Нанетт за то, что она щедра ко мне. Ее щедрость идет от самого сердца, и я бы предпочла умереть, чем стать Иудой в отношении такого доброго и милого человека.
Рослин откинула назад голову, и луч солнца, проникший сквозь решетки, коснулся ее коротких золотистых волос, обрамлявших маленькое личико с огромными серыми глазами. Щеки и шея были в тени, кожа бледного оттенка, а губы алели ярко, как будто бы от только что страстно произнесенных слов.
— Я полагаю, господин Хантер, что Нанетт о любви известно намного больше, чем вам. Мы хрупки в любви, но одновременно очень сильны! Какое счастье, если мы не позволим мелочам заслонить величие этого чувства и будем прокляты, если позволим разрушить его красоту. Сейчас я ничего не понимаю, и это правда, но я очень хочу все вспомнить. Я очень хочу вспомнить это состояние — когда любишь ты и любят тебя, несмотря на то, что я потеряла любовь.
В тишине, стоя совсем близко от него, она слышала биение его сердца. Ей невыносима была эта его близость к ней, и, когда она вдруг она услышала автомобильный гудок, нарушивший тишину, она резко рванулась от него и побежала — вниз по лестнице, через холл, во двор, на солнце, где Тристан стоял и ждал ее.
Он улыбнулся и протянул руки навстречу. Изабелла уже сидела в машине на переднем сиденье и припудривала нос. Она выглядела гордой и неприступной, как царица Нефертити. Рослин быстро села на большое заднее сиденье и наблюдала за одновременном, который устраивался впереди на месте водителя. Тристан сидел рядом, Изабелла рассматривала профиль Дуэйна, а он заводил машину. И вот уже они миновали арку ворот и выехали из-под зеленоватозолотистой тени плантации на автостраду.