Их взгляды встретились, и Рослин снова увидела, как смотрят на нее с небритого лица зеленые глаза.
— Я не хочу, чтобы о этом нашем небольшом приключении узнала Изабелла. Во всяком случае, если этого можно избежать.
И действительно, каким-то чудом им удалось совершенно незамеченными добраться до своих комнат. Рослин тут же занялась приготовлениями, чтобы принять душ, а через десять минут у дверей ее комнаты стоял слуга с подносом, на котором дымился кофе, большая чашка и молочник со сливками.
Неужели это Дуэйн? И, обратившись к слуге с вопросом, она получила утвердительный ответ.
Рослин подумала, что он по-прежнему оставался для нее загадкой. Допивая вторую чашку кофе, она мысленно представляла себе все, что произошло с ними сегодня ночью.
Все это могло бы показаться сном, но та девушка с серебристыми волосами и веселым смехом, и ее собственные слезы, вызванные подсознательной памятью о том, что ее подруга погибла во время катастрофы.
Бедняжка, она уже никогда не сможет танцевать вокруг плакучих ив у того озера, там, где они раньше жили…
Кофе кончился, и Рослин вытянулась на постели, всем телом ощущая ее удобство и комфорт после той ночи, проведенной на дне плоскодонки, рядом с парой мужских ног у своего лица. Она больше не была уверена, нужно ли скрывать их ночное происшествие.
Рослин была рада, что в последующие дни Дуэйн был занят делами на плантациях, и она встречала его совсем редко. Теперь их связывала тайна.
Большую часть дня Тристан работал над новой оперой. А вечерние часы, когда в воздухе была разлита прохлада, он седлал пару лошадей, и они отправлялись на прогулку. Ей был необходим инструктор, и Тристан оказался хорошим учителем — очень скоро Рослин чувствовала себя уверенно в седле и могла во время прогулок наслаждаться красотой пустыни, неясной, как бы размытой. Они болтали о его музыке, о его поездках. Эти вечерние часы были приятным времяпрепровождением для них.
Воспоминания о ночи, проведенной с Дуэйном, отошли на задний план. Их обоих устраивало поскорее забыть об этом эпизоде. Рослин самым решительным образом была настроена не ощущать своей вины за случившееся. Странные вибрации, казалось, наполняли все вокруг, когда они весело смеялись над эпизодами из жизни Тристана, связанными с его пребыванием в среде музыкантов и певцов, тех, кто был причастен к созданию драмы на сцене и в жизни. — Мы, живущие в этом мире, все склонны драматизировать, — говорил ей Тристан. — Иногда я думаю о том, что бы произошло, если бы мы стали героями и героинями опер.