— Я всегда была уверена, — сказала Ола, — что он не обладает блестящим умом своего брата, покойного короля Георга IV.
— Это правда, — согласился маркиз, — и хотя я люблю его величество, я порой вспоминаю, что писал о нем Гревиль: «Он — всего лишь недалекий, грубый, гостеприимный господин, открывающий свои двери всему миру, вместе со своей страшной королевой и кучей бастардов»7.
Он спохватился, что разговаривает с девушкой, и быстро сказал:
— Я извиняюсь.
— Нет, пожалуйста, не извиняйтесь, — сказала Ола. — Мне нравится, что вы разговариваете со мной, как с равной, а не как с глупой маленькой и безмозглой девочкой.
— Я наверняка не сказал бы так о вас, — ответил маркиз.
Стюард убрал со стола, оставив лишь графинчик с бренди и кларетом перед маркизом.
Это были корабельные графины, которые не могли опрокинуться во время качки, поскольку они были с очень широким донышком и из чрезвычайно тяжелого резного хрусталя.
Ола с минуту разглядывала графины, затем сказала:
— Поскольку это наш последний с вами ужин, милорд, я хотела бы предложить тост.
Маркиз поднял брови, и поскольку она была так с ним любезна, то ему следовало ответить тем же.
— Я с удовольствием присоединюсь к любому тосту, который вы предложите, Ола. Вы будете пить кларет или бренди?
— Пожалуй, кларет, — ответила она, — но только совсем немного.
Маркиз налил ей вина в бокал.
— Я присоединюсь к вам, — сказал он и наполнил свой бокал.
Ола потянулась за своим бокалом, но вдруг ахнула.
— О, моя брошь! — воскликнула она. — Я, наверное, не прикрепила ее как следует, и слышала, как она упала под стол.
С этими словами она незаметно уронила бриллиантовую брошь, которую заранее держала в руке.
— Я подниму ее, — сказал маркиз.
Он отодвинул свой стул, заглянул под стол и увидел, что не сможет достать брошь, не опустившись на колени.
Пока он поднимал брошь, Ола наклонилась вперед, чтобы вылить в бокал маркиза содержимое припрятанного маленького флакончика.
Она опустошила его прежде, чем маркиз появился из-под стола с брошью и вновь уселся на свой стул.
— Пожалуйста, — сказал он, протягивая ей бриллиантовую брошь, и добавил:
— Какое прекрасное украшение!
Ола улыбнулась.
— Это одна из маленьких маминых брошей. Папа очень любил маму и дарил ей великолепные украшения к разным юбилеям и по любому благоприятному поводу!
— Тогда вы должны беречь ее, — предостерег маркиз, — а если будете продавать то, смотрите, чтобы вас не обманули.
— Я буду впредь осторожнее, — сказала Ола, принимая от него брошь.
Она положила ее на стол и подняла свой бокал.
— За «Морского волка!» — сказала она. — Куда бы он ни плыл, пусть он найдет новые горизонты и со временем — счастье!