Но признаться в нечто подобном было бы недостойно его, поэтому он лишь ответил:
— Мне жаль, что я пропустил такой переход, капитан.
Гибсон говорил мне утром, что это была наилучшая прогулка по заливу из всех, которые он помнит.
— Фантастическая, милорд! — отвечал капитан. — Ветер точно такой, как нужно, море, утихшее после шторма, и мне казалось, что зима закончилась, и мы попали в весну.
— Да, действительно, — согласился маркиз в ответ на небывалый поэтический восторг капитана.
Видя его удивление, капитан смущенно улыбнулся:
— Это не мои слова, милорд, а мисс Милфорд. Мы все думаем, что она сама выглядит как весна, кроме шуток!
Маркиз проследил за взглядом капитана и увидел Олу, которую сразу не заметил.
Она сидела на палубе под навесом и была — хотя ему и не хотелось этого признавать — действительно похожа весну и неоспоримо прекрасной.
Она была без шляпы, в ее рыжих волосах плясали отблески солнца; глубокие зеленые глаза гармонировали с цветом волн, разбивавшихся о нос яхты, а кожа была ослепительно белой.
Она увидела, как он ее разглядывает, помахала ему рукой и приветливо улыбнулась.
Он поразился ее безмятежности после того, что она проделала с ним, но все-таки решил, что теперь не время обвинять ее.
Маркиз не двинулся к ней и продолжал разговаривать с капитаном. Яхта, движущаяся с такой скоростью, радовала и возбуждала его, развеивая плохое утреннее настроение.
— Тут мы потерпели небольшой ущерб, о котором я хотел поговорить с вами, милорд, — сказал капитан маркизу, молча стоявшему рядом с ним.
— Ущерб?
— Не особенно серьезный, милорд, но во время шторма сорвались две бочки с водой, ударились друг о друга, и вся вода разлилась.
— Две? — резко спросил милорд.
— Их починили, милорд, они в порядке, но пусты, и я думал, если ваша светлость не возражает, мы бы зашли тут в одну бухту, чуть подальше вдоль берега, я знаю, там есть источник прекрасной, чистой воды.
— Вы бывали там раньше? — спросил маркиз.
— Дважды, милорд. Впервые — во время войны, когда я служил на бриге и у нас совсем кончилась вода, и мы набрали ее там, и были очень этому рады. А во второй раз — когда я служил на яхте лорда Латворта, милорд. Его светлость были очень скупым, и хотя я говорил ему, что бочки ненадежные, он не хотел слушать меня. Они рассыпались на куски, конечно, как я и говорил, когда мы попали в шторм у южного берега Португалии.
— Какое несчастье! — заметил маркиз.
— Вскоре, милорд, ни единой капли воды не осталось на всем судне.
— Мы не должны допустить этого, — сказал маркиз, — так что бросим якорь в вашей бухте, капитан. Далеко она отсюда?