Она покачала головой. Он настойчиво спросил:
— Ты согласна следовать за мной, Рафаэль? Ты ведь уже однажды согласилась. Поедем со мной, ты родишь мне зеленоглазых детишек…
И одним лишь своим дыханием он стер все пустые дни, разделившие было их, стер обрывки трагедии и вновь раскрасил мир, сделал реальностью все ее мечты.
— А как же твои родители, Руис? — прошептала Рафаэль нерешительно, готовая следовать за ним хоть в ад.
Он не ответил, как всегда делал, если вопрос был ему неинтересен.
— Пойдем, — сказал он ей. — Луиза возьмет такси. Этой ночью я останусь с тобой. Мне слишком много надо тебе сказать… — Но не двигался с места, не желая отпускать ее, а она пьянела, вдыхая его запах.
— Руис, — прошептала она и повторила еще несколько раз его имя, чтобы наконец убедиться, что это не сон.
Это было чистое сияние. Радость. Никакая опасность не грозила Рафаэль, пока Руис сжимал ее в объятиях.
8 февраля
Было холодно. Легкий белый туман, поднимающийся с болота, делал ирреальными силуэты людей и животных, замедляя их движения. Даже звуки были приглушенными и, казалось, появлялись с опозданием. Рафаэль приехала на лендровере на это далекое пастбище, не представляя, сможет ли смотреть на то, как Руис будет подходить к быкам. Шел третий месяц зимы…
Рафаэль различила вдалеке силуэты Руиса и Себастьяна на андалузских скакунах. Руис все еще был очень худой. Он никогда не говорил о несчастном случае в Севилье. И друзья, приезжающие в Сент- Мари, поступали так же, возможно, из суеверия.
Руис дождался своего выздоровления, чтобы попросить разрешения Виржиля приехать к ним на виллу с Рафаэль. Отец принял их с распростертыми объятиями. Он наконец сделал свой выбор: живой, счастливый Руис стоил всех Жослинов мира. Драма в Севилье все расставила по местам. Виржиль был бесконечно счастлив, видя, как его сын ходит и улыбается, даже если эта улыбка иногда была немного натянутой. Рафаэль тоже была бесконечно счастлива вновь находиться в этом доме, сидеть за одним столом с Виржилем и Марией, держа за руку Руиса. Их счастье могло быть безоблачным, если бы не тень страха, бродившая вокруг них.
Они завтракали с Себастьяном, который неслучайно оказался на вилле. Себастьян иногда тревожно поглядывал на Руиса. Они говорили о быках и лошадях и обсуждали будущие контракты, которые Руис должен был срочно подписать. Затем Виржиль повел их к конюшням. Он прекрасно знал, почему вернулся его сын, и знал, что это серьезно. Мигель показывал Рафаэль дорогу, а Мария не смотрела ни на кого. Все скрывал туман. В серо-белом сиянии зимы Камарг показался девушке совершенно иным. Рафаэль облокотилась на капот машины, достала бинокль из ящика для перчаток. Себастьян отделил одного быка от стада. Руис придержал своего коня. Он смотрел на молодого быка, которого гнал к нему Себастьян. Андалузский скакун Руиса споткнулся. На лице молодого человека появилось выражение, совершенно незнакомое Рафаэль. Она увидела, как он развернул коня и поскакал по полю. Затем он спрыгнул на землю…